Спящая царевна. Совершенно секретно - Надежда Черпинская

Они расположилась у подножья могучего кедра. Корни дерева опутывали древние камни, образуя удобные выступы — этакая природная лавочка. С полянки, на которой приостановились отдохнуть, открывался такой невообразимый вид, что дух захватывало. Лес стекал по склонам бархатным изумрудным полотном, лишь кое-где уже оставила редкие мазки сусальным золотом художница-осень.

Обступавшие небольшой каменный пяточек сосны и кедры укутывали это место в уютную, прохладную тень, а так-то солнышко сегодня припекало по-летнему жарко.

— Чего ты так улыбаешься? — Андрей и сам не сдержал улыбку, глядя, как Делия пытается спрятать губы за фляжкой, но в глазах-то смешинку не скрыть.

— Опекаешь так, словно я дитя… — усмехнулась она, но в голосе её не было обиды или насмешки, лишь благодарность и признательность. — Родной отец так не берег.

— Конечно! — фыркнул Андрей, едва сдерживая смех, напустил важный вид. — Вдруг простудишься. А тебе болеть нельзя. Тебе же мир спасать надо…

— Так ты о спасении мира так радеешь? — она с улыбкой снова потянулась к фляжке.

— А о чём же ещё? Исключительно о мире… — усмехнулся он, не сводя с неё глаз.

Под его взглядом она перестала улыбаться, дрогнули длинные золотистые ресницы, опускаясь и пряча бездонную лазурь.

Андрей и сам смутился. Нельзя же так откровенно пялиться.

Где твоя совесть, Беркут? То целоваться лезет, то смотрит так, как будто съесть хочет. Этак его царевна скоро испугается и сбежит. Ага, а кто ж её отпустит?

Ох, Беркутов, совсем уже рехнулся! Откуда только мысли такие берутся?

— А ты… в самом деле совиный язык знаешь? — спросил он, чтобы развеять неловкое молчание. — Или… как ты поняла, что птица тебя предупреждает?

— Помнишь, я про тотемы рассказывала? — Делия мгновенно преобразилась — встрепенулась, посмотрела смело в лицо, заговорила спокойно и серьёзно, между делом возвращая фляжку с водой. — Тотем нашего рода орёл, но моя мать была из другого рода — их тотем сова. Поэтому с совами у меня особая связь. Я, конечно, по-птичьи говорить не умею. Но я их чувствую, и они меня. Мироключ мне помогает. Это похоже на то, как я вижу образы в твоей памяти. Когда сова меня позвала, я как будто через неё, через её глаза, увидела этих чужаков в лесу. С тотемом дружить полезно, — она снова улыбнулась. — Сов в лесу много. Теперь у нас везде есть крылатые лазутчики.

— Да, полезно, — покачал головой Андрей изумленно. Помолчал, и осторожно уточнил: — Так… с моей помощи вообще толк есть? Вон сколько ты всего и без меня умеешь. Может, я тебе и не нужен?

— Нужен, — тонкие бровки Делии изумлённо взлетели. — Конечно нужен!

Она вновь опустила глаза, смутившись собственной горячности. И Андрей уже пожалел о своих словах — показалось, что этот вопрос её обидел. Она нахмурилась и погрустнела.

А с другой стороны, так отрадно было слышать это «нужен». Так тепло на сердце стало, будто солнышко пригрело.

— Зачем ты такое говоришь? — тихо спросила она. — Или уже пожалел, что вызвался со мной идти? Так и скажи прямо…

— Не скажу, — перебил Беркутов поспешно, как и она сама, чуть раньше. — Я с тобой, Делия. До конца. Куда бы нас дорожка не завела. До самой нашей победы! Слышишь?

Он подмигнул. И Делия улыбнулась снова.

За этими разговорами и улыбками, Беркутов не сразу обратил внимание на странный, неотвратимо нарастающий звук.

Поднялся, прислушиваясь. Тревожно вдруг стало. А потом вдруг понял…

Метнулся к царевне, схватил за руку и резко дёрнул за собой. Несмотря на тяжёлый рюкзак за плечами, двигался он сейчас стремительно.

За одно мгновение они оказались у скалистого выступа — камни здесь торчали из почвы, нависали как карниз, образуя неглубокую нишу. А, кроме того, буйные поросли молодых сосёнок прикрывали камни со стороны.

Беркутов протиснулся между деревьев, нырнул под скалу, потянул за собой Делию. К счастью, она не сопротивлялась и не спорила, пригнулась и скользнула вниз следом за ним, и тотчас оказалась в его объятиях.

— Замри! — шепнул Андрей.

Прижав её спиной к своей груди, стиснул крепко, чтобы и не думала дёрнуться, вскочить. Слышал, как испуганно трепещет её сердечко.

Но другой звук — пугающий стрёкот, тяжёлый гул — уже заглушал и стук сердец, и сбившееся дыхание. Последние сомнения Андрея развеялись — это был звук приближающегося вертолёта.

* * *

Через несколько мгновений сквозь просветы в сосновых ветках уже можно было разглядеть хищное и грациозное тело летающей махины. Вертолёт шёл низко. Вихрь, поднятый его лопастями, гнул макушки вековых исполинов, срывал охапки листьев.

Молодые деревца, служившие им дополнительным укрытием, зашатались, будто камыш в порывах ветра, полегли.

Андрей, выругавшись негромко, забился ещё дальше в самую глубину ниши под скалой, утаскивая за собой Делию. Она не спускала глаз с надвигавшегося «чудовища».

Нет, Беркутов не думал, что царевна, словно какой-нибудь дикарь из джунглей, решит, что вертолёт это какой-то зверь, неведомый и страшный. Она же ему сама про космические корабли рассказывала… Наверное, и не такое видела.

Но всё-таки вертолёт её порядком напугал. Пока он приближался страшно и неотвратимо, она следила за ним, не отрываясь. Беркутов не видел сейчас глаза его царевны, но чувствовал кожей охватившую её тревогу.

Андрей и сам глаз не сводил, но он-то с другой целью — пытался понять, заметят их, или всё-таки лес и скалы укрыли надёжно. Верил во второе, но готов был к любому исходу.

Если их засекут с вертолёта, нужно будет уходить очень быстро, не останавливаясь. Сесть где-то рядом машина не сможет — нет здесь подходящих мест, но лётчик наверняка сообщит тем, кто ищет их по лесу пешком. А это сильно ухудшит их и без того незавидное положение. Одно дело, когда военные прочёсывают лес наугад, и совсем другое, когда будут чётко знать, где именно сейчас находятся беглецы.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Когда от низкого гула двигателей задрожали древние скалы. И вертолётный винт забил лопастями прямо над ними, закручивая воздух в тугую спираль, зажмуриться захотелось даже Беркутову. Сердце на миг замерло.

Делия развернулась резко и уткнулась в Андрея, пряча лицо у него на груди, вцепившись мёртвой хваткой в ремни рюкзака. Он обнял её двумя руками, будто спрятать хотел, прижал к себе ещё крепче, и затаился, не дыша. Казалось, вертолётчики могут даже такой тихий звук расслышать, как дыхание или шёпот. Глупость, конечно, но страх вообще редко бывает рациональным.

Тёмная тень скользнула по земле и исчезла. Распрямились льнущие к земле сосны. Гул двигателей стихал, отдалялся стрёкот лопастей. Кажется, обошлось…

Андрей всё ещё прислушивался настороженно и не спешил покинуть