Кому добавки? История выживания на орочьей кухне - Юлия Арниева

Когда тесто достигло нужной консистенции — густое, но текучее, воздушное, но не жидкое — я вылила его в смазанную маслом форму для выпечки. Карамелизованные яблоки сами переместились со сковороды и, пританцовывая в воздухе, красиво разложились по поверхности теста, утопая в нём наполовину.

Печь уже давно разогрелась по моей мысленной команде до нужной температуры, и огромная форма с шарлоткой плавно переместилась в духовой шкаф

— Пусть этот аромат даст вам надежду и утешение, — прошептала я, глядя на поднимающееся тесто.

Продолжая напевать свою незатейливую мелодию, я принялась готовить дополнения к завтраку. Несколько ломтиков хлеба, испечённого вчера Воргой, поджарились на сковороде до золотистой корочки. Масло растаяло и впиталось в поры хлеба, создавая хрустящую поверхность и мягкую сердцевину.

В маленьком котелке подогрелось свежее молоко, обогащённое щепоткой мёда и каплей настойки лимонной мяты — не магическое зелье, а простой домашний напиток, который согреет перед дорогой.

Кухня наполнилась невероятными ароматами. Каша булькала в котле, источая запах трав и специй. От печи доносился сладкий аромат выпекающейся шарлотки. Поджаренный хлеб добавлял нотки золотистой корочки, а тёплое молоко — уютную нотку дома.

Деревянная ложка кружила над котлом с кашей, нож доводил до совершенства нарезку зелени, а тряпка сама собой протирала рабочую поверхность стола. Магия текла сквозь меня легко, превращая обычную кухню в подобие волшебной мастерской.

— Пусть сила предков охраняет ваш путь, — пела я, вкладывая последние намерения в приготавливаемую пищу. — Пусть духи леса укажут безопасную дорогу…

— Впечатляюще, — раздался низкий голос позади меня.

Я была так увлечена процессом, так погружена в магический танец готовки, что не услышала шагов в коридоре. И, продолжая напевать и дирижировать парящими в воздухе кухонными принадлежностями, я не заметила, как в дверном проёме появились знакомые силуэты.

Подпрыгнув от неожиданности, я резко обернулась и увидела застывших на пороге Грока и Зубу, а за их спинами возвышалась массивная фигура Грома. Капитан стражи смотрел на происходящее с выражением, которое можно было назвать улыбкой, если бы орочья улыбка не выглядела столь жутковато.

— Как… как давно вы здесь стоите? — смущённо спросила я, чувствуя, как краснеют щёки.

Моё смущение мгновенно передалось магическим процессам. Тряпка прекратила ползать по столу, спрятавшись за миской с кожурой яблок, нож закопался под зелень, а ложка дрогнула и с грохотом упала в железный таз, стоявший на столе. Звук отозвался эхом в каменных стенах кухни, заставив меня вздрогнуть ещё сильнее.

— Достаточно долго, чтобы увидеть настоящее представление, — прорычал Гром, входя в кухню. — Никогда не видел, чтобы кто-то готовил с такой страстью.

— Эмма, — восхищённо прошептал Зуба, — это невероятно! Ты же пела заклинания!

— Не заклинания, — поправила я, стараясь взять себя в руки. — Просто вкладывала намерения в еду, чтобы она помогла патрульным в Диком Лесу.

Гром подошёл к котлу с кашей и глубоко вдохнул аромат. Его ноздри расширились, а глаза прищурились от удовольствия.

— Пахнет силой, — одобрительно проворчал он. — И чем-то ещё… древним. Как будто наши предки благословили эту пищу.

— Я хотела, чтобы каша придала орчанкам сил и обострила их чувства, — объяснила я, постепенно успокаиваясь. — А шарлотка… чтобы поддержала их дух.

От печи донёсся соблазнительный аромат готовой выпечки, и я поспешила к плите, вытаскивая противень. Шарлотка предстала во всей красе: пышная, золотистая, с карамелизованными яблоками, красиво проступающими сквозь воздушное тесто.

— Предки мои, — выдохнул Грок, — как же это пахнет!

Гром обошёл кухню, внимательно осматривая результаты моей работы. Его взгляд задержался на искрящейся каше, на румяной шарлотке, на идеально поджаренном хлебе.

— Урга, Бракка и Ворга будут в восторге, — наконец произнёс он. — С такой пищей они смогут пройти через весь Дикий Лес и вернуться невредимыми.

А я стояла посреди своей волшебной кухни, всё ещё чувствуя лёгкое смущение от того, что меня застали во время магического творчества. Но одновременно в груди пылала гордость — я чувствовала, что создала что-то по-настоящему особенное, что могло защитить орчанок.

Глава 17

Гром снова окинул взглядом кухню, где всё ещё витали ароматы магической каши и шарлотки, а затем повернулся к Гроку и Зубе.

— Парни, — произнёс он строгим тоном, — отнесите завтрак в столовую. Накормите всех, а мне нужно кое-что обсудить с Эммой.

Молодые орки переглянулись, явно заинтригованные, но послушно принялись собирать миски и половники. Грок осторожно поднял большой котёл с кашей, а Зуба взялся за форму с шарлоткой, предварительно завернув её в чистое полотенце.

— Хлеб не забудьте, — напомнила я, указывая на поджаренные ломтики. — И молоко подогретое.

Когда помощники ушли, унося с собой результаты моего утреннего творчества, кухня показалась неожиданно тихой, только потрескивание углей в печи нарушало повисшую тишину. Я почувствовала, как в груди растёт напряжение — разговоры наедине с капитаном стражи редко предвещали что-то хорошее.

Гром, видимо, заметил моё беспокойство и попытался улыбнуться ободряюще. Попытка была явно искренней, но торчащие клыки и хищный оскал всё равно выглядели довольно устрашающе. Я невольно отступила на шаг, что заставило орка поморщиться.

— Присаживайся, — предложил он, жестом указывая на табурет у стола. — Разговор будет серьёзный.

Я опустилась на деревянное сиденье, стараясь выглядеть спокойнее, чем чувствовала себя. Гром с сомнением посмотрел на второй табурет — он скрипнул под весом капитана, когда тот экспериментально надавил на него ногой. Видимо, решив, что моя мебель может не выдержать его массы, орк остался стоять, опершись о край стола.

— Слушай, Эмма, — начал он, в его голосе слышались нотки беспокойства, — вчерашняя история с торговцем… она может иметь неприятные последствия.

— Какие последствия? — настороженно спросила я.

Гром потёр рукой свой изборождённый шрамами лоб, словно пытаясь подобрать правильные слова.

— Тот инспектор — он из новеньких, видно по всему. Слишком принципиальный, слишком справедливый, — он произнёс последнее слово с горькой иронией. — За такое самоуправство его наверняка накажут. Переведут куда-нибудь подальше, лишат звания, а может, и похуже что-то придумают.

Я почувствовала укол вины. Корвин заступился за меня, защитил от торговца, а теперь ему может грозить наказание?

— И что это означает для нас? — осторожно спросила я.

— А то, что в следующий раз Мертон или кто-то другой может снова привезти гнилые продукты, — мрачно