Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд

сработал, и двери лифта открылись раньше, чем мы успели бы раствориться в поцелуе, плавно переходящем в нечто более страстное, – говорю ложь четко и прямо, а потом медленно склоняюсь к нему и, закусив нижнюю губу, громко добавляю: – В общем, если кратко: не потрахалась, но желание было диким.

Реакция на мои слова возникает мгновенно – Тео резко выкручивает руль право и выжимает педаль тормоза до упора. И если бы я не была бы пристегнутой ремнем, то сейчас могла бы валяться где-то за пределами машины.

Воздух сверкает напряжением. Упершись ладонью о приборную панель, я плавно перевожу взгляд с лобового стекла на его побелевшие пальцы, сжимающие рулевое колесо как последний рубеж самообладания.

Грудь Тео резко вздымается, а его дыхание звучит в такт глухим ударам моего сердца. Внезапно – щелчок, его ремень безопасности ослабляется, улетая в сторону.

Я была готова к любой реакции – крику, резкому хлопку дверью, даже к тому, что он выкинет меня из машины. Но то, что он делает, в одно мгновение взрывает все.

Резким движением он притягивает меня к себе, его пальцы глубоко вплетаются в мои волосы, заставляя голову податься вперед. Я едва успеваю ахнуть, прежде чем его губы лишают меня воздуха.

Ой-ой…

Этот поцелуй – убийственный удар, способный расколоть реальность. Его губы несут в себе бурю – гнев, жадность, страсть, вплетенные в каждое движение. Зубы больно впиваются в мои губы, дыхание между нами распадается на острые осколки, а язык властно прорывается внутрь, оставляя меня без права сопротивления. Я ощущаю холодный вкус металла – пирсинг, и в голове взрывается одна-единственная мысль: «Твою мать, как это прекрасно».

Я дрожу, пытаясь отодвинуться от него, но он не позволяет. Мои пальцы судорожно сжимают ткань юбки – я пытаюсь удержать разлетающиеся искры, бьющиеся вспышками под грудной клеткой.

Тео не дает мне возможность выставить защиту, сделать хоть что-то, что поможет мне не умереть прямо сейчас от этих ощущений. Он яро выражает свою злость, желание и ненасытность через этот болезненный поцелуй. И мне нравится это. Слишком нравится. Известное мне чувство, до тяжести внизу живота, до пульсации в висках, до нестерпимой жажды притянуться к нему.

Мои губы горят, и я все-таки сдаюсь: чересчур медленно разжимаю кулак, веду ладонь вверх, к его плечу, к лицу… Хочу утонуть в этой дикости хотя бы на одну минуту, но…

Он резко отстраняется, отпускает меня и возвращает руки обратно на руль. Его взгляд устремляется вперед, на дорогу, и между нами мгновенно возрастает ледяная стена, оставляя его с трофеем в руках, а меня – валяющуюся среди морозного стекла и с бушующим океаном эмоций, запертых внутри.

– Еще раз посмеешь вытворить нечто подобное, я тебя уволю, Скарлетт, – глухо бросает он, его голос звучит увереннее пули в висок. – Не смей позволять никому другому играть с моим.

Слово «моим» виснет в воздухе. Это он обо мне?

Я пытаюсь найти ответ, который звучал бы не как белый флаг капитуляции. Мои губы почти формируют слова, но я понимаю, что все будет не тем. Мне нужно сказать хоть что-то, что поставит его на место. Но вместо этого, я лишь тихо отзываюсь не своим голосом:

– Ты сам меня туда отправил.

– Доверился своему сотруднику. – Он бросает взгляд сначала на меня, потом задерживается на моих бедрах и язвительно добивает: – Но забыл, что это плохо влияет на твои ноги. Они раздвигаются перед теми, от кого за милю несет деньгами.

И как будто бы словарный запас исчерпался от его выпада…

Все, что я могу сделать – едва заметно усмехнуться и перевести взгляд обратно на лобовое стекло, когда он запускает двигатель и продолжает движение.

В тишине салона, но громком шуме собственных мыслей, мы едем до работы, где он произносит заключительное:

– Выходи из машины.

Его глаза остаются приклеенными к дороге, и я, сдерживая эмоциональный катарсис, отстегиваю ремень безопасности и тихо добавляю:

– Спасибо, что подвез.

Он резко трогается с места, уезжая куда-то, где нет и точно не будет меня. Куда-то, где ему помогут исправить испорченное мною настроение. Куда-то, где ему будет хорошо.

Он поцеловал меня…

Не из-за страсти, а из злости на мои слова. Это была агрессия, выраженная через несоответствующее средство. Возможно, его реально задело, что мои действия могли лишить его хорошего юриста.

Мне стоит быть осторожнее и стараться контролировать то, что я говорю. Но я будто не могу сдерживать себя, когда меня что-то бесит, и продолжаю выливать все, что вертится на языке.

Как будто, если не ответить на очередное его обвинение, мир взорвется. Рационально, я понимаю, этого не произойдет, но не могу заставить себя заткнуться, когда могу выдать какую-то колкость, которая поставит его на место. Или меня…

В любом случае, я думаю, что после сегодняшнего он будет отправлять меня в те места, где присутствуют только женщины. Но это не точно…

Глава 9

ТЕОДОР КАТТАНЕО

Чувствую, что мне надо завязывать со своими приколами, которые начинают работать не на меня, а против…

Удивительно…

«Удивительно» – единственное слово, которым можно описать и объяснить все происходящее за последние три недели, и особенно – сегодняшний непредвиденный казус.

Считаю, что я самый везучий человек в этой вселенной, которому выпадает потрясающая возможность становиться зрителем сцен, которые не предназначены для посторонних глаз. Или, быть может, я тот самый избранный, которому судьбой предначертано видеть то, как моя девушка… Так! Стоп!

Стоп-стоп-стоп!

Я тронулся с места, не запустив двигатель? Я напился до потери памяти и забыл, что она сделала? Или я «награжден» слабоумием, и теперь буду называть свою бывшую – своей девушкой, пока не наиграюсь вдоволь и не получу от нее все, что поможет закрыть открытый на проветривание гештальт?

По пунктам, честно и открыто:

Первое – она не моя девушка. Она – смятое памятью прошлое.

Второе – это только игра. Я не участник, я – игрок. Создаю правила, делаю ходы и манипулирую ситуацией.

Третье – еще не придумал, но определенно что-то еще есть.

Ладно, сути не меняет. Продолжим…

По той же удивительной причине сегодня мне удалось застать Скай в момент, когда она упала в моих глазах еще ниже. Ее падение не было громким – скорее, это был тихий шорох разорвавшихся нитей, на которых могло бы держаться наше хрупкое взаимопонимание.

Серьезно? Прямо в лифте? С моим юристом?