Твоя измена - не моя вина - Лена Тэсс

Мои ладони переместились на его грудь, чувствуя как под пальцами от нежных прикосновений все вибрирует. Он тоже не был равнодушным. Он был голоден.

И все же… вместо того, чтобы раздевать меня дальше Щербинский перехватил руки за запястья и опустил вдоль туловища. Словно отдирая меня от себя с силой.

— Подумай хорошенько, Лесь. Стоит ли оно того?

Не знаю кого из нас он пытался удержать в рамках здравого смысла.

Я открыла глаза и хотя после поцелуя картинка была все еще расфокусирована, мне удалось сосредоточится на его собственной ране — небольшой шрам справа сбоку, но кажется когда-то она могла стоить ему жизни. Хотелось прикоснуться к ней пальцами или провести языком. Но невозможно — руки были все еще в крепких тисках.

— Ты снова не поздоровался, Толь, — выдохнула и немного качнулась назад, пытаясь вывернуть запястья и освободиться.

С каждой прошедшей секундой захватившие рассудок желания отступали. Он все еще был без рубашки, такой же очевидно возбужденный, но словно с отрезвевшим взглядом. Похмелье отменялось.

— Я посплю на кухне, — прохрипел Щербинский и отодвинулся.

— Там не на чем, — я тоже попятилась назад, все же получив свободу и даже смогла забраться под одеяло, натянув его до самого подбородка. Плед, которым он начал меня укрывать, съехал на пол.

— Не маленький — справлюсь.

— Можем выстроить стену из подушек между нами.

Он подошел к шкафу, достал черную футболку и натянул ее на себя через голову. Мое предложение если не повеселило его, то как минимум заставило улыбнуться. Я в зеркале увидела как уголок рта приподнялся лишь на секунду.

Чертов Робот Толя.

— Ты либо очень глупая, либо слишком смелая. Я слышал, что у людей, которые были на грани жизни и смерти совершенно отсутствует инстинкт самосохранения. — Оскалился так, словно мое предложение его оскорбляло. Неубедительно. — Я в душ, а ты ложись и спи.

Он вышел из комнаты, но уверена, что услышал мои слова, брошенные в спину.

— Не смогу, зная чем ты там собираешься заниматься.

Дверь в ванную захлопнулась излишне громко. Так то!

Ему точно нужно было снять напряжение. И мне, но… Я скатилась по кровати ниже, так что голова оказалась на матрасе, а не на подушке и уставилась в потолок. Квартира было слишком высоко, чтобы выхватывать тени от проезжающих с улицы автомобилей. Сюда не пробивался свет дворовых фонарей. Лишь тусклое мерцание из окон соседних домов не давало комнате погрузиться в кромешную тьму. И полоска света из-под закрытой двери в ванной.

Почему он остановился? Этот вопрос крутился в моей голове и заставил задуматься о другом

Измена Руслана. Было ли ему так же хорошо с Наташей как мне сейчас с другим мужчиной? Жажда новизны в сексе — она настолько велика? Я зажмурилась и попыталась вспомнить хотя бы одного знакомого (или незнакомого) мужчину, кто мог вызвать интерес за время брака с Макаровым.

Но — нет. Тщетно. Муж был единственным, кого я видела перед собой. Единственным мужчиной, ради которого я поступилась своими мечтами и желаниями. Он был тем, кто частично оказался виноват в моей болезни и операции.

Вода в душе стихла. Я слышала негромкие перемещения внутри. Звук электрической зубной щетки, затем электробритвы. Минут через десять дверь открылась и Толя вышел, замерев на несколько секунд.

— Не спишь?

Я не ответила, лишь молча похлопала по соседней стороне кровати ладонью.

— Вообще-то я сплю с левой стороны, — в голосе не было упрека, а я лишь закатила глаза, раздумывая стоит ли показать ему средний палец.

— Когда ты приглашаешь в гости женщину не стоит ожидать, что она не нарушит привычный уклад твоего бытия.

Место рядом со мной прогнулось под его весом. Я почувствовала как приподнялось одеяло и выдохнула. А ведь до этого даже не заметила, что задержала дыхание.

— Надеюсь, что ты не храпишь, — сказал Толя, и нить напряжения наконец-то лопнула. Я рассмеялась и повернулась на бок к нему лицом. Просто потому что мне нравилось засыпать на правом боку.

— Спокойной ночи, Толя.

— Спокойной ночи, Олеся.

Что ж. Он не безнадежен.

Глава 30

Следующие мои две недели были полностью подчинены ритму жизни Толи.

Он вставал рано, включал свет на кухне и шел в ванну. Я просыпалась следом от ароматов его геля для душа, терпкого парфюма и самого крепкого, самого горького кофе, который только могла представить. Он заполнял каждый уголок этой небольшой квартиры и возможно даже оседал в носу и легких. Потом я заправляла постель, сама шла в душ, набирала с собой ворох вещей и косметики, чтобы сразу выходить собранной к завтраку.

— Доброе утро, — говорила, обязательно натыкаясь на недовольную мину соседа, придирчиво изучающего мой внешний вид.

Он задерживал взгляд на моей одежде и украшениях, закатывал глаза если я обувала босоножки на шпильке, и усмехался, оценивая стрелки на глазах. И все же наше добрососедство не было обременено бытом. Полагаю это ровно потому, что каждый день квартиру навещала клининговая служба.

Мне было несложно положить кружки и тарелки в посудомоечную машину или даже намыть самостоятельно. Я бы не упала в обморок от отколовшегося кусочка маникюра (хотя стоило его обновить), даже если бы он предложил мне помыть полы, но Толя не напрягал ничем.

И своим вниманием тоже больше не беспокоил.

Поцелуями посреди ночи не будил. Следы от пальцев на руках не оставлял.

Но и дивана в квартире тоже не появлялось.

Мы спали в одной кровати, под одним одеялом, лицом друг к другу. Очень интимно и доверительно.

— Не забудь свои вещи, — бросал через плечо, едва я заканчивала быстрый завтрак обычно состоящий из каши или бутерброда, и направлялся к двери.

Каждое утро он отвозил меня на работу и дожидался пока я не войду в здание. Как будто внутри меня не могли поджидать опасности в виде неработающего лифта или скользкого после мытья пола.

Каждый вечер, ровно в шесть, он забирал меня с работы.

Во вторую пятницу нашего совместного проживания я задерживалась на работе, чтобы закончить с подшивкой документов по папкам и его грозная фигура нарисовалась в проеме кабинету через тридцать две минуты. У него только что пар из ушей не валил.

— Ого, да у