Сладкое Рождество - Кэрри Лейтон

остановилась, взяла его за руку и, глядя в глаза, сказала, что устрою для него самое красивое Рождество в жизни. Он поправил мою съехавшую на лоб шапку и неуверенно улыбнулся.

Мы купили самую красивую елку и весь день украшали дом. Ну, точнее, я вешала украшения, а он доставал их из коробок и подавал мне, ворча время от времени.

Помню, что, вешая красно-белые рождественские леденцы, я почувствовала тоску по дому. А еще помню, как было здорово, когда в тот же вечер раздался звонок в дверь и на пороге стояли мои родные и друзья. Этот сюрприз устроил Томас, чтобы извиниться за то, что случилось за пару месяцев до этого, на моем дне рождения в честь двадцатилетия.

– Боже, мама, какой вкусный запах! – говорю я, вернувшись в настоящее из воспоминаний.

– Это бабушкина шарлотка. Поставила в духовку полчаса назад, – отвечает мама. Потом она наклоняется к корзине у елки и достает из нее красные рождественские носки с нашими именами.

Томас удивленно поднимает бровь:

– И что с этим делать?

– Повесить на камин, конечно, – говорит мама, указывая на него.

Мы оборачиваемся и видим, что там уже висят носки для нее и Кристофера.

– Давай, братец! – подначивает Лейла. – Пойдем повесим наши носки.

Она хватает его под руку и утаскивает за собой.

– Спасибо, Эстер, это очень мило, – говорит Лорен. – Я привезла тебе бутылку «Пино нуар» с виноградника недалеко от Портленда. Надеюсь, оно подойдет к твоим блюдам, – добавляет она, протягивая маме бутылку вина, завернутую в подарочную бумагу.

– Оно идеально подойдет. – Мама берет бутылку и широко улыбается Лорен.

Потом Лорен идет к камину, где стоят Томас и Лейла.

– Кристофер уже приехал?

– Да, еще днем, – быстро отвечает мне мама. – Он на кухне, звонит Терезе, домработнице, и выспрашивает, как она готовит индейку.

– Вы же не стали ее беспокоить в канун Рождества, только чтобы узнать то, что можно найти в любой кулинарной книге?

– Кристофер говорит, что рецепт Терезы – вне конкуренции.

Я усмехаюсь и качаю головой. Потом иду на кухню и вижу Кристофера у плиты: телефон зажат между ухом и плечом. Как только он меня замечает, глаза у него загораются. Он благодарит Терезу, вешает трубку и обнимает меня.

– С наступающим Рождеством, Ванесса.

Мы давно не виделись, но часто болтаем по телефону. Он всегда хвалит мои статьи, не скупясь на добрые слова. Прошлым летом, когда он приезжал ко мне в Сан-Франциско, он набил себе дату моего дня рождения в тату-салоне Томаса. Не могу нарадоваться, как он старается наверстать то время, что мы не общались.

На кухню входят мама и Томас. Кристофер жмет ему руку, и они здороваются, как старые друзья. Даже не верится, что такое возможно, но за последние три года они и правда сдружились, обнаружив общий интерес к спорту. Теперь вечно обсуждают результаты какой-нибудь игры в баскетбол или футбол.

– По телевизору показывают повтор матча «Лейкерс» против «Бостон Селтикс»[7], – говорит Кристофер и утаскивает Томаса из кухни.

Мы с мамой переглядываемся, вздыхаем и качаем головами. Мужчины, что с них взять.

– Лорен и Лейла наверху, разбирают вещи в комнате для гостей, – сообщает мама с довольным видом.

– Они очень рады, что ты их пригласила. А как ты, мам? – спрашиваю я, пользуясь тем, что мы остались одни.

– Все хорошо, милая, – отвечает она, достает из холодильника уже размороженную и замаринованную индейку.

Мама кладет ее на противень, затем моет руки и начинает фаршировать.

Я смотрю на нее: лицо спокойное, на щеках – легкий слой румян, губы подведены красной помадой. Светлые волосы уложены в изысканную прическу и заколоты серебряной заколкой. На маме красное платье-футляр с длинными рукавами и туфли на шпильке в цвет, а сверху – фартук с новогодним рисунком.

Только она может на каблуках возиться с индейкой и все равно выглядеть безупречно.

– Да, похоже, ты в полном порядке, – с недоумением отмечаю я. Опираюсь спиной на кухонный шкаф и скрещиваю руки на груди. – Ты с ним говорила?

– С кем? – спрашивает она, не глядя на меня. Закончив фаршировать индейку, мама смазывает ее растопленным сливочным маслом.

– Как с кем? С Виктором!

Она нервно хихикает, ополаскивая руки под краном.

– С чего вдруг?

Я ошарашенно хлопаю глазами.

– Ну, потому что вы пять лет были вместе и месяц назад собирались пожениться. А потом…

– …свадьба сорвалась, – договаривает она за меня, вытирая руки полотенцем. – Не мы первые и точно не последние.

Мама вытаскивает из духовки яблочный пирог, ставит туда индейку и включает таймер.

– Конечно, просто для меня это… не знаю, неожиданно. Ты мне до сих пор толком не объяснила, что случилось и почему все отменилось.

– Я уже говорила тебе, милая… – Говоря, она начинает перебирать ложки и вилки, попавшиеся ей под руку на кухонном столе. – Мы с Виктором не понимаем друг друга, не сошлись характерами, у нас разные представления о жизни. А потом… смерть его матери стала для него настоящим ударом. Что бы я ни делала, ему все было не так.

Холодность, с которой она об этом говорит, меня ошеломляет.

– Ты не выглядишь расстроенной, вообще ни капельки.

– Конечно, я расстроена. – Она проверяет кастрюли на плите, затем выключает огонь.

– Тогда ты очень своеобразно это проявляешь.

Мама наконец-то смотрит на меня с мягкой и спокойной улыбкой. Кладет руку мне на плечо и добавляет:

– Это жизнь, милая. Люди постоянно сходятся и расходятся. Это не трагедия, просто так должно было случиться. – Она не дает мне возможности расспросить дальше. – Что мы все обо мне да обо мне? Расскажи, как ты? Выглядишь просто замечательно.

Она трогает мои волосы, оглядывая меня с головы до ног.

– Правда? А я чувствую себя развалиной, – признаюсь я, взяв очищенную морковку с разделочной доски и откусывая кусочек.

– Вымоталась в газете?

Я киваю.

– В последнее время работы выше крыши.

– Тебе не стоит так перетруждаться, – упрекает она.

Это меня не удивляет, она так говорит не в первый раз. Мама всегда была против моего плана стать журналисткой. По опыту жизни с Кристофером она прекрасно знала, сколько жертв и усилий требует эта работа.

– А что об этом думает Томас? – спрашивает она, задевая больную тему.

– То же, что и ты. Рад, что у меня получается, но считает, что я слишком много работаю, – отвечаю честно, не упоминая о напряжении, возникшем между нами в последнее время.

– Хоть в чем-то мы с ним согласны, можешь в это поверить? – поддразнивает она.

– Наверное, это рождественское волшебство, – шучу я.

Заглядываю в гостиную – Кристофер и