Полукровка - С. И. Вендел

— Орек… — он почувствовал, как ее рука сжала его предплечье. Другие мужчины приближались, затягивая петлю окружения. Даже если он спрячет ее за спиной, это ничего не даст, если двое из них нападут на него сзади.

— Мы не хотим сражаться с тобой, орк. Я выкуплю ее у тебя. Реальная справедливая цена. Избавлю тебя от необходимости продавать ее самому.

Его ярость вязким потоком текла по венам, опаляя изнутри. Огонь сжигал от того, что эти люди сделают с Сорчей, от того, что такие люди, как они, уже сделали. Его ненависть была уничтожающей, как к ним, так и к самому себе.

Они предположили, что такой орк, как он, может только продать ее. Что он будет обращаться с ней… как Крул.

Орек всегда этим возмущался, даже иногда ненавидел свою человеческую половину. В этот момент он ненавидел и орочью половину тоже.

Но больше всего он ненавидел этого мужчину-человека, стоявшего менее чем в тридцати футах от него с поднятыми руками, как будто он не хотел причинить вреда, как будто они могли быть друзьями. От их мерзости желчь обожгла ему горло, и он снова обнажил клыки, оттянув губу в ужасном рычании. Уродливая ярость внутри него затрепетала от удовольствия, когда работорговец побледнел.

Этот работорговец считал его дикарем, орком?

Его он и получит.

— Если ты хочешь ее, подойди и возьми, — прорычал он, разъяренный зверь внутри застилал его взор красной пеленой.

Орек наклонился вперед, замахиваясь — мужчина открыл рот.

Топор раскроил человеку череп, кровь брызнула на лесную подстилку, и Орек позволил зверю править.



Казалось, все произошло одновременно.

Несмотря на то, что Орек был окружен и обременен своим тяжелым рюкзаком, он двигался быстрее, чем она могла видеть, метнув топор в главного работорговца. Тот умер прежде, чем понял, что его ударило, кровь хлынула из ужасающей раны в форме полумесяца. Его тело обмякло.

Сжимая в другой руке кинжал, Орек нанес удар по ближайшему противнику, в то время как другие работорговцы приближались, их крики разносились среди деревьев. Орек прижал ее к себе, и она скорее почувствовала, чем увидела, как движутся его руки — шквал блоков и ударов.

Чьи-то руки схватили Сорчу и ее рюкзак, оттаскивая от Орека, прежде чем она успела крикнуть. Ее спутник зарычал, но трое работорговцев уже были готовы встретить его, и, когда он повернулся, перед его лицом мелькнули два меча и топор.

Сорча вывернулась из ремней, позволив своему рюкзаку упасть мертвым грузом.

Схватив свой кинжал, она развернулась, прежде чем работорговец успел схватить ее. Отпрянув назад и освобождая себе место, она подняла блеснувший кинжал, и мужчина заметил его.

Хотя отец отсутствовал большую часть ее жизни, он был рыцарем и научил ее всему, чему мог. Ее не схватят. Только не снова, не так.

Работорговец двинулся вперед, широко отставив одну руку, а в другой держа толстую веревку. Черный мешок свисал с его пояса, и Сорча стиснула зубы, борясь с волной тошноты, вспомнив дни жаркой, затхлой темноты внутри такого же мешка.

Больше никогда. Никогда.

Работорговец попытался увести ее подальше от Орека. Ворчание и крики наполнили рощу, но Сорча не сводила глаз с работорговца. Ее сердце бешено колотилось в груди, а руки дрожали, но она стояла на своем.

— Никогда не подставляй врагу спину. Стой на своем и держи его на прицеле, — так учил отец ее и двух старших братьев, Коннора и Найла.

Увидев, что она не отступит и не даст ему возможности действовать, работорговец зарычал и взмахнул веревкой над головой, а затем с треском опустил ее на землю перед Сорчей, звук ударил по ушам, и грязь полетела жалящими иголками.

Она взвизгнула, но сохранила стойку.

В мгновение ока он взмахнул веревкой, как кнутом, поймав ее за руку, которую она подняла для блокирования. Сорча не смогла сдержать крика боли, петля затянулась, когда работорговец потянул веревку назад.

Слева от нее взревел Орек, за чем последовал оглушительный, тошнотворный треск.

Она вздрогнула, посмотрев налево, и увидела, как один из трех работорговцев безвольно рухнул на землю, повернув голову не в ту сторону. Двое оставшихся в ужасе уставились на него, но Орек бросился на них, сверкая кинжалом.

Тяжелый шлепок по животу заставил ее задохнуться, и она отступила от веревки. Работорговцу удалось подтащить ее на два шага ближе, и он кинулся к ней, снова набросив веревку.

Сорча полоснула его по лицу. Кровь брызнула ей на руку и щеку, когда мужчина закричал от боли, отшатнулся и выпустил веревку.

Она вырвалась из хватки и отбросила его ногой, прежде чем снова взмахнуть клинком.

— Я не мягкая, — прорычала она и плюнула в окровавленное лицо мужчины.

Работорговец свирепо уставился на нее, пытаясь рукой остановить кровь, хлынувшую из разорванной щеки. Лезвие ударило глубже, чем она думала, рассекая щеку до губы, растягивая рот в жуткой усмешке. У него на поясе все еще висело оружие в ножнах, но он посмотрел на нее, а затем перевел взгляд туда, где остальные все еще сражались с Ореком.

Бросив в ее сторону еще один мрачный взгляд, он проворчал:

— К черту это, — и повернулся, чтобы убежать обратно в рощу.

Сорча в изумлении наблюдала, как он отступает.

Звуки битвы снова привлекли ее внимание к Ореку, и она с изумлением наблюдала, как он сдерживает двух оставшихся работорговцев. Они атаковали его в тандеме, заполняя пробелы, оставленные другим, но на каждом шагу Орек встречал их. Это было совсем не похоже на дуэли, которым учил ее отец, даже на более грязные защитные приемы, которые он специально показывал ей, чтобы выпутаться из передряг. И это не было похоже на грациозные рыцарские поединки верхом на лошадях, которым она, ее братья и сестры научились у матери.

Сражение Орека было жестоким, порочным и быстрым. Он извивался как гадюка, нанося сильные удары без угрызений совести.

Это что-то всколыхнуло в ней. Ее разум знал достаточно, чтобы ужасаться такого рода силе. На что она могла надеяться, когда трое взрослых мужчин не уложили его. И все же… под низменным ужасом от того, что она узнала в нем хищника, когда увидела эту схватку, она не смогла сдержать благоговейный трепет. Сорча никогда не видела никого настолько сильного и быстрого мужчину.

Если все орки сражались так, как он, они уничтожили бы любое войско, посланное им навстречу.

Под натиском превосходящей силы Орека работорговцы начали уставать. Лишь малейшая оплошность, едва заметная, но Орек увидел ее. Когда мужчина