Полукровка - С. И. Вендел

Пойманный мужчина застонал и обмяк, в то время как другой упал на спину.

Орек взревел, обнажив нижние клыки в знак превосходства, что заставило Сорчу вздрогнуть и крепче сжать кинжал.

Последний работорговец вскочил на ноги, поднимая листья, когда отступал за деревья.

Напарник, которого он бросил, снова застонал и вцепился в зеленую руку, державшую его за тунику. Сорча снова вздрогнула, когда другой кулак Орека врезался работорговцу в лицо.

Человек корчился и боролся, но недолго. Через несколько мгновений Орек бил уже по безвольному, кровоточащему телу. И все же он не остановился, а замахивался кулаком и ударял снова, снова, снова.

— Орек…

Если он и услышал ее, то не подал виду, снова ударив кулаком о кость. Нос работорговца раздробился, по лицу текла кровь.

— Орек! — закричала она, не осмеливаясь подойти ближе, так как ее начало трясти. — Хватит!

Ее голос разнесся по поляне так громко, что его кулак остановился и задрожал, замерев в воздухе, отведенный назад и готовый ударить снова.

Его могучие плечи вздымались, мускулы бугрились и дрожали. Острый оскал клыков застыл, а разинутый рот судорожно втягивал воздух. Его массивное тело содрогнулось, как будто очнувшись ото сна, и низкий, болезненный стон вырвался из его широкой груди.

Наконец, он поднял голову, зрачки расширились, когда его взгляд встретился с ней.

— Орек, ты…

Внезапный румянец на ее щеках спутал его мысли. Выронив кинжал, она закрыла глаза руками, в ужасе от обильных слез, катившихся по ее лицу. Соль обожгла потрескавшиеся губы, а в глазах помутилось. Рыдания сотрясли ее грудь — атака, угроза, мешок — все это навалилось на нее теперь, когда все закончилось.

Мучительный вопль эхом разнесся по деревьям, и она, выглянув сквозь влажные пальцы, увидела Орека, падающего перед ней на колени.

— Не плачь, — умолял он, поднимая руки в знак капитуляции. Большие и окровавленные, они могли бы обхватить всю ее голову. Вместо этого они зависли в воздухе, дрожа.

— Все что угодно, но… не плачь, — повторил он, и его стон был таким громким, как будто она выпотрошила его.

Сорча покачала головой, и его глаза наполнились отчаянием.

Он поднял что-то с земли и протянул ей кинжал, который она уронила. Сорча взяла его, чтобы вложить в ножны, хотя ее руки слишком сильно дрожали, чтобы сделать это.

Слезы все еще текли, и взгляд Орека, казалось, отслеживал каждую, но рыдания утихли.

— Я бы не стала плакать из-за работорговцев, — заверила она его чуть дрожащим голосом, чего не ожидала.

— Я напугал тебя, — сказал он.

Сорча обхватила себя руками, но не видела причин лгать.

— Да.

У Орека перехватило горло, а его лицо исказила страдальческая гримаса.

— Я не мог позволить им забрать тебя.

— Нет.

— Я просто… они бы причинили тебе боль.

— Да.

— Моя мать, — он поперхнулся словом, — была такой же, как ты. Ее забрали такие же мерзавцы, как они. Мой отец держал ее в плену. Она… — он яростно замотал головой, губы растянулись, обнажив стиснутые зубы. — Они — все — причинили ей боль. И я не мог…

Сердце Сорчи екнуло в груди. Он не встречался с ней взглядом, отводил глаза, как будто не заслуживал смотреть на нее. Тогда она увидела его испуганным, злым маленьким мальчиком, каким он, должно быть, был, который боялся за свою мать и того, что ему самому причинят боль. Вся эта ярость и печаль…

Она видела это внутри него всякий раз, когда смотрела на Орека, но никогда эти чувства не были такими острыми, прорезающим линии стыда на его широком лице.

Как он это переносит?

Сорча упала рядом с ним на колени. Из его горла вырвался удивленный сдавленный стон.

В тишине леса она увидела его. Увидела маленькие царапины и шрамы, покрывавшие его кожу. Увидела единственную золотую серьгу, пронзавшую его острое правое ухо. Увидела отсутствие Бивней, но все еще явно нечеловеческую форму его рта. Увидела веснушки и изящно очерченные скулы.

Он был смесью обоих видов, не совсем орк и не совсем человек. И то, и другое, и ни то, ни другое одновременно.

Жизнь не была добра к этому мужчине. Она видела это по его застенчивости и шрамам. Ее сердце болело при мысли… что никто не был добр к этому мужчине.

Тому, кто спас ее. Снова.

Благодарность наполнила ее грудь, неуютная и большая. Сорча редко нуждалась в помощи и никогда о ней не просила. За несколько дней этот полукровка помог ей больше, чем она могла когда-либо оплатить.

— Спасибо тебе, — сказала она. Это было все, что она могла сказать.

Его пристальный взгляд встретился с ее, его удивление было очевидным, и это разбило ей сердце. Усилием воли она сдержалась, только потянулась, чтобы схватить его за руку и сжать.

— Правда, спасибо. Всего лишь день, и на нас напали. Я бы поняла, если бы ты захотел повернуть назад.

Он нахмурился, как будто она заговорила на другом языке.

— Я напугал тебя. Я бы понял, если бы ты не хотела, чтобы я был рядом.

— Ты защитил меня, — сказала она. — Когда я сказала «телохранитель», я не думала… — она решила, что это означает, что его большие размеры отпугнут волков и тому подобное, а не то, что придется отбиваться от нападающих.

— Это… — она вытерла остатки влаги на лице. Во рту пересохло, слова не хотели слетать с губ, но она выдавила их. — Тот, кто напал на меня, был с мешком. Те, кто похитил меня, несколько дней держали меня в мешке. Я… я не хотела снова оказаться в нем.

Его губы сжались в недовольную гримасу, и она почувствовала, как в нем снова вскипает гнев.

— Ты меня немного напугал, — поспешила закончить она, — но в основном потому, что я никогда не видела, чтобы кто-то так дрался.

Орек продолжал пристально смотреть на нее, словно ища правду. Через мгновение он опустил взгляд туда, где она сжимала его руку. Она не отстранилась, и он взял ее ладонь в свою и встал, помогая подняться и ей.

Орек отвернулся, казалось, приняв ее ответ, и Сорча была благодарна. Ее снова затошнило, когда она заговорила о мешке.

Она думала, что выплакала все свои слезы из-за того, что ее похитили. Она думала, что ее решимости вернуться домой было достаточно, чтобы подавить худшие из страхов.

Сегодня ее спутник был единственным, кто смог уберечь ее от полного провала.

Резкий вдох привлек ее взгляд туда, где