Порочная невинность - П. Рейн

class="p1">Он целует меня в щеку и уходит. Я прохожу в комнату, закрываю дверь и плюхаюсь на кровать. Какие безумные выходные! Сначала вечеринка-сюрприз, потом я теряю девственность с Антонио, а потом узнаю, что отец Томмазо убит.

Наверное, мне следовало бы переживать, что погиб отец моего друга, а я думаю только о ночи с Антонио.

Я не жалею, что отдалась ему, хотя, наверное, следовало бы. Все прошло так, как я хотела, и с тем, к кому я испытываю глубокие чувства. До сих пор не могу забыть выражение лица Антонио, когда он впервые вошел в меня. Было больно, но я никогда не видела Антонио таким взволнованным. Я тогда подумала, что он тоже мог бы меня полюбить.

Я испускаю тяжелый стон. Хватит представлять наше воображаемое будущее. Летом Антонио женится; я тоже когда-нибудь выйду замуж за подходящего человека. А пока надо наслаждаться тем, что есть – физической близостью. Я хочу испытать с Антонио все, что только можно. Чтобы он был моим первым во всем. Чтобы научил меня быть хорошей любовницей – отдавать не меньше, чем получать. Все это надо успеть до конца семестра, а после придется жить только воспоминаниями.

Около девяти часов раздается стук в дверь, которого я ждала. Я встаю с дивана, где тружусь над домашним заданием, и без особого энтузиазма иду отвечать.

– Ты рассталась с Джованни?

Мирабелла проходит мимо меня в комнату и не садится: стоит посреди комнаты между кроватью и диваном, скрестив руки на груди, с видом озабоченного родителя.

– Это называется «рассталась», если я всего лишь сходила на несколько свиданий и ясно дала понять, что не хочу ничего серьезного?

– Я думала, он тебе нравится. Что случилось?

Она опускает руки и подходит ближе.

– Он мне действительно нравится, только не в таком смысле. Я воспринимаю его как друга.

Она хмурится и опускает плечи:

– Точно?

Я киваю:

– Поверь, я бы и сама хотела, чтобы он нравился мне как мужчина.

Это стопроцентная правда. Моя жизнь была бы намного проще, если бы я влюбилась в Джованни, а не в брата Миры. Я чувствую себя жалкой лгуньей, ведь моя подруга не знает, что происходит между мной и Антонио.

Она плюхается на диван. Я сажусь рядом.

– Обидно…

– Я знала, что ты расстроишься.

Она настороженно приподнимает бровь:

– Поэтому не сказала мне раньше?

– Я не хотела, чтобы ты начала меня отговаривать. Так будет лучше.

Мира прижимает руку к груди:

– Ты что? Да я бы никогда…

Я смотрю ей прямо в глаза, и она осекается:

– Ну да, попыталась бы. Просто я хочу, чтобы ты была счастлива. Это для меня самое главное. Я надеялась…

– Что Джованни сможет сделать меня счастливой. Понимаю. Мне бы тоже этого хотелось… Увы, не суждено.

Она хмурится:

– У тебя есть другой?

Я стараюсь не выдать себя. Мы дружим всю жизнь, и Мира знает меня как облупленную.

– Нет.

Она подозрительно меня оглядывает:

– А если бы был, ты бы мне сказала?

– Конечно.

Желая отвлечь ее от моего вранья, я меняю тему:

– Ты видела Томмазо? Как он там?

Мира мгновенно преображается:

– Нет, не видела, только переписывалась с Антонио. Он пытается успокоить Томмазо, чтобы не поджег Москва-хаус. Прошлым вечером он звонил Марчелло.

При имени Антонио у меня внутри все переворачивается. Я рада, что мы уезжаем почти на неделю. В общежитии всегда присутствует легкая напряженность, а из-за случившегося наверняка станет еще хуже.

– Я за него переживаю. Страшно представить!

– Я тоже.

Мира вздрагивает всем телом:

– Будем надеяться, что никто из нас не окажется в таком положении.

Мы сидим несколько минут в тишине, глубоко погруженные в свои мысли, а потом она возвращается в свою комнату, к Марчелло. Как только Мира уходит, я начинаю по ней скучать и спрашиваю себя, почему мне вечно не хватает кого-нибудь из Ла Роса.

23. Антонио

В воскресенье днем мы возвращаемся в общежитие после адской недели в Майами. Все чертовски хреново, хуже некуда, и мы с отцом уже сомневаемся, что Лео убили русские. Они, конечно, могли, только зачем?

Война приведет к потерям с обеих сторон – как в людях, так и в деньгах. Одно дело – оружие. Его можно использовать либо продать на черном рынке. Но похитить одного из наших, допрашивать, пытать и в конце концов убить? Зачем? Какой информацией мог располагать Лео, ради чего они пошли на такой риск? Особенно теперь, когда мы благодаря помолвке Мирабеллы с Марчелло породнились с семьей Коста. Единственное объяснение: Лео влез в какие-то мутные дела, связанные с русскими.

Отец приказал не спускать глаз с Томмазо, чтобы выяснить, известно ли тому, кто расправился с Лео. Я сделаю это из чувства долга перед семьей, хотя мне неприятно сомневаться в своем лучшем друге, скорбящем по отцу.

Не считая похорон и поминок, неделя была заполнена встречами с моим и Аврориным отцами и с другими капо. Обсуждали планы в отношении русских. Никто из капо не понимает, почему отец приказал пока ничего не предпринимать. Он объяснил это тем, что хочет придерживаться единой стратегии и хорошо подготовиться, а на самом деле намерен убедиться, что это действительно русские, прежде чем начать полномасштабную войну.

Я мимоходом видел Софию на всех мероприятиях, посвященных памяти Лео, но не имел возможности с ней пообщаться. Не только из-за нехватки времени: Аврора ходила за мной, будто привязанная, желая показать, как мы дружны и как она поддерживает своего жениха. На публике моя невеста старательно изображала, что расстроена кончиной Лео, а в узком кругу обсуждала детали свадьбы с обеими матерями, утверждая, что нужно отвлечься от печальных событий, которые привели нас домой.

Видеть Софию, не имея возможности к ней прикоснуться, было настоящей пыткой. Когда она приближалась, мои руки горели, как в огне, а я знал, что не должен подавать виду. Я следил за каждым ее движением, а по ночам, ложась спать, думал о ней, сжимал рукой свой член и изливал семя.

Теперь, когда мы вернулись в школу и она живет всего двумя этажами выше, меня тянет к ней как магнитом. Нужно только дождаться, когда все уснут.

Сбросить на несколько часов с плеч груз ответственности. Забыть об окружающем хаосе, о жизни, которая ждет меня впереди, включая помолвку с девушкой, к которой я не испытываю никаких чувств. Во всяком случае, положительных. Я хочу раствориться в теле Софии, в наслаждении, которое оно доставляет, думать только о ней, чувствовать только ее.

Я