Не играй со мной, мажор - Кристина Майер

Стоит расслабиться, поверить, что всё наладилось, как новый виток неприятностей врывается с ноги в закрытую дверь. Распахивая эту дверь настежь, Вселенная устанавливает свои правила игры. Она будто проверяет меня на прочность. Как только я прохожу одно испытание, меня кидают на более сложный уровень, где испытания жестче и кровавее.

Нет больше сил противостоять несправедливостям этого мира. К горлу вновь подкатывает ком. Так больно и обидно за себя.

«Ну сколько можно? Я не железная!» — задрав голову, мысленно кричу куда-то наверх, а над головой лишь безликий серо-белый потолок. Слёзы срываются с глаз. Не верю, что удастся выйти победительницей, но и руки опускать нельзя. Я должна бороться за себя и за маму!

— Вида, хватит плакать, — произносит Ваня, стирая подушечками больших пальцев с лица слёзы. Вижу, что он волнуется. Такой заботливый и внимательный. Касаясь губами разбитых костяшек, без слов благодарю за спасение. — Мы все решим, ничего не бойся, — успокаивает меня, несмотря на то что его продолжает распирать то злости. Думает, я не вижу, как у него дергаются скулы, как в глазах всё ещё вспыхивает темное пламя.

Присев рядом со мной на чистую кровать, тянет меня на себя, прижимает к груди. Свое сердце я совсем не слышу, а его бьется так громко, будто работает за двоих. Он такой большой, сильный, надежный, в его руках я чувствую себя совсем девчонкой, хотя мы почти ровесники.

Попросив Ваню позвонить отцу, я не представляла, что доставлю всем столько проблем. Здание интерната жужжит, как растревоженный улей. Страшно представить, что происходит на улице. В приоткрытое окно долетают звуки подъезжающих и отъезжающих машин, громкие споры, нечеткие для моего слуха приказы. За дверью нарастает шум. Прислушиваясь, пытаюсь вычленить хоть одно связное предложение, чтобы понять, что там происходит, но мои попытки остаются безуспешными. Белла Николаевна больше не орет, а незнакомые мужские голоса звучат отрывисто и негромко. Мы сидим в эпицентре бурной деятельности, но остаемся за бортом происходящих событий, будто нас они не касаются.

В объятиях Вани так надежно и спокойно, что мне удается немного расслабиться. Нежными успокаивающими движениями он поглаживает меня по спине.…

Лишь один раз Егор Борисович потревожил нас. Тихо постучавшись, он дождался, когда Иван выйдет к нему. Через незакрытую дверь до меня доносился их негромкий разговор.

— Как она? — спросил глава семейства Лютаевых.

— Ловит откат. Ромул скоро? — обеспокоенность в голосе Ивана и его отца запускает каскад положительных импульсов в солнечном сплетении. Я привыкла, что за меня переживает лишь мама, а тут посторонние люди…

— Подъезжает. Задержался потому, что я попросил его забрать к себе парня, которого ты избил.

— Зачем? — вспыхивает тут же Ваня. — Этот урод недостоин…

— Я знаю, что недостоин, но и клеймо убийцы вешать на себя не стоит, — спокойным тоном Егор Борисович гасит всплеск злости сына. — Или ты так не считаешь, Вань?

— Я считаю, что некоторым тварям не стоит.… — не удается расслышать окончание фразы, помешали посторонние мужчины, которые проходили рядом с Лютаевыми и о чём-то спорили.

— Состояние у парня тяжелое, но он выкарабкается и на всю жизнь запомнит этот урок. Не стоит брать на себя роль Бога, Вань.

— Я и не беру.

— Главное, что ты успел и смог защитить свою девочку.

Мои щеки обдает жаром, когда Егор Борисович называет меня девочкой его сына. Жду, что Ваня начнет его переубеждать, скажет, что мы просто друзья.

— Успел, — вместо этого произносит Ваня.

— Отпускай ситуацию, сын.

Вместо ответа слышу лишь громкий вздох Вани.

— Ты маме звонил? — спрашивает он отца.

— Звонил. Успокоил….

Слушая их негромкий разговор, я по-белому завидовала Ване, что у него такой отец. Дело ведь не в его власти и влиянии, а в том, что он любит своего сына, заботится о его благополучии, находится рядом, когда нужно подставить плечо.

— Пап, нужно сделать так, чтобы вся эта история не выползла наружу, — зажмуриваю глаза, чтобы опять не расплакаться. Я так благодарна Ване! Он не забыл о моей просьбе.

— Работаем над этим. Полиция лезть в этот дело не станет, со всех сотрудников интерната соберем расписки. Запугаем тех, кто знал о том, что задумали эти два дегенерата, но ты же понимаешь, Вань, что сплетни все равно поползут.

— Со сплетнями решу, — решительно произносит Иван. И я ему верю…. — А директриса что? — звучит следующий вопрос от Вани, который и меня сильно интересует.

— Сидит на первом этаже, пьет вторую бутылочку валерианы, — теперь в голосе Егора Борисовича слышатся недобрые ноты.

— Она виновата не меньше, чем охранники, — выдает зло Ваня.

— А вот и Ромул, — вместо ответа Егор Борисович приветствует, как я понимаю, друга.

С Ромуловым Азаматом я познакомилась через минуту. Очень приятный доктор, но я все равно стеснялась перед ним раздеваться, всё-таки мужчина. Он меня так заболтал и отвлек, что я не заметила, как показала ему все синяки и ссадины на теле. Завершив осмотр, он поставил мне два укола. Подождал, когда я оденусь, и позвал Ваню, чтобы рассказать о моем лечении, которое контролировать должен почему-то Лютаев. Я и сама могу намазать себя мазью и выпить таблетки. Заявить об этом не получилось, мои веки налились свинцом, я провалилась в глубокий и длительный сон.

Глава 27

Видана

Подняв волосы в высокий хвост, быстро стягиваю их резинкой и бегу к телефону, который разрывается на кровати.

— Привет, мам, — приняв вызов, невольно улыбаюсь. Жадно рассматриваю лицо родительницы. С каждым днем она выглядит все лучше. Цвет лица не такой бледный, как в первые дни после операции, она всё чаще улыбается. Кира уверяет, что к ней вернулся аппетит. Хочется верить, что все плохое осталось позади, но впереди курс химиотерапии, а может, и не один.

— Вида, какая ты красивая, — вздыхает мама. Глаза блестят от