Узел судьбы - Лирик Шторм

— Гормоны, — говорит он с иронией. — Стать Омегой — значит заиметь совершенно новый набор гормонов. Они все меняются и адаптируются.

Я нахмурилась.

— Я не Омега… — но замолкаю.

Всю свою жизнь я была обычной Бетой, но вдруг что-то в этом показалось мне неправильным. Что-то внутри меня взбунтовалось и протестовало так сильно, что я больше не могла говорить об этом с уверенностью.

— Мы тоже так думали… сначала.

Его рука опустилась, когда он развернул стол в мою сторону и активировал одно из устройств. Экран плавно выдвинулся, открывая три отдельных окна.

Мое внимание сразу привлекло правое окно, ближайшее ко мне. На нем отображен какой-то деловой документ, напоминающий соглашение о слиянии компаний. Хотя я мало что понимаю в подобных вещах, сделках или, в данном случае, совместное предприятие, но я точно знаю, что все, что было в этом соглашении, было иллюзией законности. В документе заинтересовывает обилие красных пометок, как будто кто-то прошел по всему тексту маркером. Некоторые слова зачеркнуты, а над ними написаны другие.

Это сбивает с толку, потому что красные слова сдвигаются и перемещаются, и я осознала, что это часть моей предполагаемой дислексии. Но раньше она никогда не была такой активной. Раньше я с трудом различала реальность и иллюзии, создаваемые моим мозгом, но теперь все стало намного яснее.

Неужели это все связано с гормональными изменениями?

— Если ты посмотришь сюда… — он коснулся стилусом окна в дальнем левом углу, и документ увеличился, заняв половину экрана. — Это отчет нашего врача, который тебя лечил. Он изучил твою медицинскую карту и подтвердил, что всю жизнь тебя считали Бетой, и все проведенные тесты это подтверждали.

Я просматриваю документ, пока он прокручивает страницы. Слово Омега выделяется на каждой из них. Факты и доказательства выглядят убедительно. Я действительно была… фрик-фрак Омегой!

— Лучшее объяснение, которое он нашел, это то, что… ты просто поздно созрела. Так называемый поздний цветочек.

Подняв взгляд от экрана, я увидела, как он внимательно наблюдает за мной, словно ожидая какой-то реакции. Возможно, нервного срыва. Честно говоря, я действительно чувствовала что-то похожее. Узнать, что я совершенно не та, кем считала себя всю жизнь, стало настоящим шоком.

Я была одновременно взволнована тем, что стала особенной, и в ужасе от того, что стала Омегой. Я не только видела собственными глазами, как с ними обращаются, но и не знала о них почти ничего. В школе нас учили лишь поверхностным фактам: что они хрупкие, эмоциональные и нуждаются в заботе со стороны правительства.

Конечно, я чувствовала себя эмоциональной и уязвимой, но определенно не нуждалась в том, чтобы какое-то правительство, управляемое Бетами, решало за меня, как мне жить.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он, внимательно изучая эмоции на моем лице.

— О многом, — призналась я.

Его открытый и ободряющий вид, а также накопившиеся эмоции подтолкнули меня к откровенности:

— Это абсолютно безумно, что я — Омега, — выпалила я. — Это одна из последних категорий, кем я хотела бы быть. Это означает, что Беты будут иметь надо мной больше контроля и могут запереть меня. Я не хочу оказаться рабыней своих эмоций. Единственное хорошее в том, что я — Омега, это то, что у меня может быть стая. Ведь стая — это семья, а я всегда хотела настоящую семью. Но тут возникает проблема: стая должна быть одобрена Советом, а его решения вызывают сомнения. Невозможно предугадать, какую стаю они навяжут мне, и это пугает. Если бы ты был частью моей стаи, я бы определенно не возражала, потому что ты чертовски сексуальный и милый. А мое тело буквально сходит с ума и жаждет оказаться с тобой в постели. И должна предупредить тебя не связываться с этим совместным предприятием. Потому что это точно не приведет ни к чему хорошему.

Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание и указала на документ на экране, а затем продолжила:

— Еще я думаю, что некоторые из моих снов, возможно, были не просто снами. Я знаю, что ты Рафе, но еще есть дракон, Бодхи и Эвандер, и я немного… — я снова сделала паузу, чтобы для пущей выразительности развести пальцы примерно на полтора сантиметра, — запуталась из-за запаха апельсинов, который должен быть здесь, но не чувствуется полностью. А еще больше меня смущает, почему вы все пахнете десертами? Я испытываю постоянный голод. Вся эта путаница и паника из-за того, фрик-фрак, что мне теперь делать, вызывает у меня стресс! И… и, о моя Богиня, я не могу поверить, что только что все это сказала!

Я закрыла руками свое горящее лицо, готовая к тому, что появится вихрь и затянет меня прямо в черную дыру. Но этот мужчина… этот безумно сексуальный мужчина слушает мою тираду с поднятыми до линии волос бровями, а по окончанию, прикрывает своей татуированной рукой самую обезоруживающую улыбку, которую я когда-либо видела. Он выглядит более довольным и развлеченным, чем кто-либо. Я была одновременно рада, что вызвала у него такую реакцию, и абсолютно унижена, ведь только что призналась этому мужчине в своем желании с ним переспать!

Но это было еще не самое худшее!

Нет!

Самое худшее было то, что я только что поняла: в комнате был запах не только корицы.

В какой-то момент во время моей тирады в комнату стали проникать другие запахи: торт черный лес, брауни, пряная карамель и, еще ближе, цитрусовый запах того неуловимого красного апельсина. Я была уверена, что если хоть немного подниму голову, мой пропавший партнер из стаи будет прямо здесь.

У двери кто-то откашлялся, и я взглянула в ту сторону сквозь пальцы, хотя это вряд ли могло помочь. В дверном проеме стояли трое мужчин: один с темными волосами в черной военной форме, второй с песочными волосами в потертых джинсах и светло-голубой расстегнутой льняной рубашке, и блондин, одетый в серые спортивные штаны и белую футболку с провокационной надписью «Относись ко мне как к стулу — присядь мне на лицо».

Образы того, как я именно это и делаю, заполонили мой разум.

Блондин с потрясающими зелеными глазами одарил меня дьявольской ухмылкой, шагнув вперед. Его загар был темнее, чем у мужчины с песочными волосами, что заставило меня задуматься, часто ли тот выходит на улицу.

— Просто говорю, куколка, я с удовольствием лягу с тобой в постель. С подушками… без подушек… с одеждой… без одежды, — он низко поклонился и поиграл брови вверх и