( Не) пара для вампирессы - Мэл Кайли

Мы с бессознательной красоткой поднимались в мою студию на девятом ярусе.

В элитных высотках (а в Лоско выбирать не приходится, все как одна элитные) считается крутым занимать последние уровни, хотя лично у меня от высоты кружится голова и слабеют колени.

С трудом открыв дверь, с которой провозился минут пять вместо привычной одной, я ввалился домой, осторожно поставил на пол сумку (хотел бы швырнуть, но внутри техника, а техника — мой царь и бог) и с нескрываемым наслаждением сгрузил свою ношу на диван.

Стройную и лёгкую девушку не в чем было упрекнуть, просто к вечеру я устал и замёрз, а в беготне рабочего дня пропустил обед, и предательские силы покидали меня.

Вздохнув, я стащил с кресла плед и укрыл бледную гостью.

Сходил на кухню (пусть от кухни у меня больше название) и поставил чайник. Обернулся, намереваясь привести незнакомку в себя и выведать её имя, но она, к моему удивлению, уже сидела, глядя перед собой невидящим взором и кутаясь в плед.

Признаться, мне стало любопытно разглядеть спутницу при свете.

Волосы, на первый взгляд показавшиеся блондинистыми, на самом деле были светлее и холоднее — снежно-пепельными, почти как у альбиноски.

Брови и ресницы оказались чуть темнее и подчёркивали красоту правильного лица. Какого-то слишком совершенного, кукольного. Возможно, сказывалась безмятежность после сна и отсутствие на нём осознанного выражения.

Длинные волосы ночной гостьи ниспадали по плечам мягкими волнами.

Привлекательная, хоть в рабство продавай.

Наверное, у меня профессиональная деформация: не доверяю я очень красивым женщинам. Красивая женщина с ранних лет осознает свою власть над людьми и не стесняется ею пользоваться.

А красота — это эстетика, но никак не оружие.

Минуту поколебавшись, я отвернулся и разлил по кружкам чай — живительное тепло грело ладони сквозь стекло — после чего приблизился к сонной потерянной девушке и протянул ей одну.

Незнакомка вздрогнула и подняла густые ресницы, а сообразив, что происходит, приняла чашку и кивнула. Бледно-розовые губы тронула благодарная улыбка.

— Спасибо, — произнесла голосом уже более спокойным и твёрдым, нежели когда просила не бросать её на тёмной улице одну.

Она всё ещё дрожала, хотя страх, казалось, отступил с концами. Внимательные серо-голубые глаза сверкали, словно две льдинки.

— Как тебя зовут?

— Марк, — опустился в кресло напротив, чтобы видеть необычные глаза наяды.

Подумалось, что при рассеянном дневном свете с её лицом и холодными, но не отталкивающими глазами можно сделать отличные портретные снимки.

— А ты, должно быть?..

— Николь, — представилась она, уткнувшись носом в кружку и с удовольствием подставляя замёрзшее лицо тёплому пару.

Девушка выглядела расслабленной, однако зоркий взгляд не отрывался от меня ни на минуту — я привык замечать такие вещи. Когда за тобой следят.

— Ты, верно, очень добрый человек, Марк, — сирена наклонилась ко мне, поставив кружку с чаем на кофейный столик.

Приблизилась, едва не коснувшись кончиком чуть вздёрнутого носа моего лица.

Затаив дыхание, я ощутил, что не в силах отстраниться, хотя подобные женские уловки изучил вдоль и поперёк. Всё, чем они покупают нас, чем способны сломить любое сопротивление.

Пронзительные миндалевидные глаза собеседницы сверкнули, лишая тело и разум воли, заставляя насторожиться. Точно так же, как красивым женщинам, я не верю всяким внезапным наваждениям. Это же — и вовсе чуждое.

Я не влюбляюсь в девиц с первого взгляда.

Я не теряю голову при виде притягательных глаз, ног, волос, груди — нужное подчеркнуть. И уж, конечно, руки не отказывают при близком контакте с представительницами прекрасного пола.

У меня этих представительниц и контактов с ними по работе — десяток на дню.

Тогда что же происходит? Почему я не до конца владею собой?

— Мне жаль, что всё так сложилось, — сглотнув и не отнимая хорошенького лица, прошептала Николь.

Мысли путались, словно на экзамене, к которому я не был готов. Внутренний голос отругал меня за глупость и велел отпрянуть, подняться на ноги и удалиться под любым сколько-нибудь правдоподобным предлогом.

Рывок!..

Я так и остался прикован к креслу, к светлым глазам, проникавшим в самую суть меня, к холодным ладоням, коснувшимся щеки.

Сам не понял, как таинственная незнакомка соскользнула с дивана прямо ко мне в объятия, как собственные руки предательски сомкнулись на тонкой талии не шире шестидесяти сантиметров.

При развороте будет прекрасный ракурс.

Да о чём ты, Марк, чёрт тебя подери!

Губы гостьи коснулись уха, пронзив электрической дрожью, спустились к шее. Не в силах пошевелиться и нехило так напрягшись по этому поводу, я ощущал тепло чужого дыхания на своей коже, спускавшегося вниз, к ключицам.

Кончики пальцев дрогнули, холодея.

Воздух замер от напряжения, стал густым, как застывшее желе, и я не смог сделать полноценный вздох. В глазах темнело, и мир то исчезал, то появлялся снова.

Ласковые руки гладили окаменевшее тело, их прохлада на разгорячённой коже стала последним, что я запомнил, когда…

Резкая боль в шее вырвала из обманчивого сладостного забытья, заставила с шумом вздохнуть и распахнуть глаза, перед которыми плясали звёздочки, яркие, как маркерные фломастеры.

Ощутив, что подвижность вернулась, я попытался оттолкнуть виновницу моих проблем, однако Николь вцепилась в жертву бульдожьей хваткой.

Всё происходило так хаотично, что я до сих пор не знаю, как сообразил, в ком таится корень зла, а в голове, вновь ставшей ясной и холодной, билась одна-единственная мысль: на меня напали, и это сделала незнакомка, которую я пожалел!

Шея ныла и горела, и я чувствовал, как теряю силы.

Хрупкая на вид девушка обвила взрослого мужчину, словно щупальцами гигантского смертоносного спрута, не оставляя надежды высвободиться.

Стало смешно при мысли о столь бесславном конце: Марка Кросса убила маленькая беспомощная блондиночка, а он не попытался воспротивиться, не успел даже понять, что творится, и умер с выражением глупого удивления на лице.

А затем меня накрыло злостью.

Я, значит, сделал доброе дело, помог девушке в беде, как долбанный рыцарь, над которыми всегда насмехался, и что в ответ?!

Хрипя и вырываясь для виду, я лихорадочно соображал, что могу предпринять.

Освободившиеся от чужого наваждения ладони прошлись по телу, постучали по карманам, поднялись к сипевшему горлу и в районе ключиц вляпались во что-то вязкое и горячее.

Подняв потемневшие пальцы над головой, я не сразу осознал, что испачкал их в крови. В своей крови!

Самообладание на миг отказало, и я рванулся из рук вероломной ундины, однако та оказалась поразительно сильной девушкой. Левой рукой нащупал на ключицах шнурок.

Отлично!