Стая - Алесто Нойманн

— Как документы? — спрашивает Вал.

— Ой, пять баллов! — Хэлл сияет. — Не знаю, чего ты там переписал, Бруно, но они сказали, что такого охранника надо брать с окладом повыше. С вами мне ни черта не грозит. Спасибо.

С Байроном Хэллом мы были знакомы уже много лет. Это был один из немногих людей, знавший нашу тайну и не пытавшийся ее выдать. До этого мы относились к охотникам как к машинам для добычи трофеев, но Хэлл заставил нас совершенно иначе взглянуть на все человечество. Он трепетно любил природу, оружие использовал лишь для самозащиты и был, скорее, опытным рейнджером или егерем, чем зверобоем. Неудивительно, что мы быстро сдружились и нашли общие темы для разговора.

И когда ему потребовалась работа в частном научном проекте, мы с радостью помогли. Уоллес, как оказалось, не брал на работу людей с опытом лесника, а документы Байрона уже попали к нему на стол. Пришлось тихо навести порядок в послужном списке Хэлла, начав день с театральной постановки.

— Мы тогда поедем, — говорит Вал. — Не хотелось бы пересечься с Уоллесом и испортить впечатление. Там и так не все особо в историю с обмороком поверили. Да и какой-то свой врач вместо бригады скорой помощи… Белыми нитками шито, будет лучше, если все об этом забудут.

— Ну, давайте прощаться. — Хэлл снова стискивает меня как куклу, и я издаю звук собачьей резиновой игрушки, на которую со всей силы наступают пяткой. — Буду рад вам в любое время, заходите в гости!

В росте я сильно уступал Хэллу, упираясь ему взглядом куда-то в грудь. Одно радует, я еще не самый мелкий, Вал была почти на целую голову ниже.

Если снова этому вслух порадуюсь, то моя звезда закинет меня в лес, и рост ей не помешает.

3

Мы вернулись обратно в город по запруженному машинами шоссе — час-пик даже в нашем маленьком Сьеррвуде ощущается скверно.

Почти всю дорогу до моего дома мы провели в молчании. Я устало поворачивал ручку радио, стараясь ловить только те песни, которые мне нравились. Наткнувшись на "Beggin you", начинаю громко подпевать и барабанить рукой по всем поверхностям, до которых дотягиваюсь. Вал не обращает никакого внимания и просто устало смотрит на дорогу, давно привыкшая к моим неистовым танцам.

Преодолев пробку, мы въезжаем в знакомый квартал, где я уже пару лет снимал небольшую комнату над автомастерской. Вонь бензина помогала мне заниматься любимым делом — моделированием. Я мог раскрашивать солдатиков или собирать какую-нибудь ерунду из картона целый день, и никто особо не жаловался на едкий запах клея или грунтовки.

Вал останавливает машину напротив обшарпанной деревянной двери, ведшей в многоквартирный дом-улей, набитый бедностью и тараканами. Заглушив мотор, еще минуту задумчиво барабанит пальцами по рулю, невидяще глядя перед собой. Как я и предполагал, мысли вампира витали где-то далеко. Не сомневаюсь, если вместо сна и отдыха она снова поедет что-то доделывать.

— Сладких снов. Если хочешь, заберу тебя завтра утром.

— А ты отдыхать не собираешься? Выглядишь отвратительно.

— Спасибо, Бруно. Очень тактично и обходительно с твоей стороны.

Под глазами Рихтенгоф залегают глубокие черные круги. Скорее всего, работает без сна уже недели две, а то и больше. Конечно, вампирам нужно спать гораздо реже, чем обычным людям. Вал хватило бы одного анабиоза в неделю, но она даже этим злоупотребляет.

Я так долго не протяну и буду громко причитать, что умру, если не посплю хотя бы одну ночь за четверо суток. И ничего зазорного в этом не вижу. Женевской конвенцией запрещены пытки в виде лишения сна, а к себе их применять и того ужасней.

— Тебе точно не нужна моя помощь? — уточняю я. — Понятно, что спорить бесполезно…

— Бесполезно, — вздыхает Вал. — Поэтому не будем тратить драгоценное время. В твоем присутствии нет необходимости, я сама прекрасно справлюсь.

— Фиг с тобой.

Устало вздыхаю и потираю опухшие глаза. Мои возражения смысла не имеют. С аналитическим мозгом выигрывать споры гораздо проще, чем без. Лишь бы ее аналитический мозг не отказал от усталости.

— Ладно, пойду посплю. — Я широко зеваю и потягиваюсь с характерным придушенным звуком. — Оставлю телефон включенным. Звони, если что.

Вал медленно кивает.

— Доброй ночи.

Я уже сто лет борюсь с мыслью целовать тебя на прощание. Успокаивает лишь то, что у тебя есть только я и работа. Никого на горизонте. Год от года — легче не становится, но я уже привык. Мне просто страшно разрушить то, что между нами есть. Проще расшифровать клинопись на глине, чем понять, о чем ты думаешь, поэтому я не пытаюсь.

Уставшим взглядом провожаю отъезжающую машину, машу рукой и плетусь к двери. Свидание с подушкой сейчас будет не менее актуально.

4 (Прошлое Рождество)

То Рождество мы отмечали вместе с Вальтерией, Байроном и его дочкой Оливией. Ближе к ужину появился Джейсон, наш общий с Оливией приятель. Праздновали мы в Грауштайне, большом доме Вальтерии, но сама хозяйка почти все время просидела в своей лаборатории в подвале.

После плотного рождественского ужина у Байрона внезапно звонит телефон. В праздники люди пытались уничтожить местный национальный парк с еще большим рвением, поэтому ему нехотя пришлось собраться и уехать. Чтобы другу не было так скучно, Вальтерия предложил свою помощь. Вампир не выпила ни капли глинтвейна и была единственной, кто мог сесть за руль, но дело было не только в этом. Работа заменяла вампиру прочие радости жизни, в том числе и празднования. Грауштайн и так превратился в уютное рождественское гнездо, увитое гирляндами. Мне не хотелось травмировать Вал еще сильнее, поэтому я не настаивал на том, чтобы она осталась.

Когда Хэлл выходит на крыльцо, она словно нарочно не торопится с пуговицами на своем пальто. Убедившись, что Байрон нас не слышит, Вал наклоняется к моему уху:

— Приятного вечера.

Сердце неприятно переворачивается в груди, улыбка на моем лице меркнет. Подмигнув, Рихтенгоф выходит вслед за Хэллом. По крайней мере, получит то, чего хотела весь вечер. Долгожданное уединение с работой.

Не со мной.

Джексон, уйми свое бешеное сердце. Чем ты можешь удивить женщину, прожившую на этом свете половину тысячи лет? Любовь приходит и уходит, попробуй переключиться.

Только вот я уже пробовал. Закончилось скверно. Лучше уж молча любить ту, кто не интересуется отношениями, чем искать ее отражение в чужих глазах.

Хорошо, что сегодня я проведу этот вечер с другом и бывшей