Проданная драконом, купленная Смертью - Кристина Юрьевна Юраш

— Вы… кто? — прошипел Абертон, становясь так, чтобы оказаться между гостем и ребенком. — Кто вы такой, чтобы нарушать мой вечер?!

В его взгляде мелькнула тень. Тень, которую он быстро спрятал. Как будто он сам испугался того, что увидел.

Смерть остановился в двух шагах от меня.

Его взгляд — как ледяной нож — скользнул по гневному лицу Абертона.

И тогда Смерть заговорил.

Голос — тихий, красивый, мягкий, чуть глуховатый, словно шелест цветов на надгробии.

— Я тот, кого звала ваша жена, мистер Абертон Арбанвиль. Мне очень жаль, но придется ее забрать.

В этот момент взгляд Смерти уперся в меня. Сердце обрушилось вниз, а перед глазами потемнело.

Я замерла. Голова закружилась.

Нет. Нет, нет, нет!

Я ведь просто… я просто шептала… я просто молила… я не хотела… я не знала, что он и правда может прийти! Я до последнего была уверена, что я просто упаду и всё. И, быть может, на мгновенье перед глазами промелькнет старуха с косой.

Абертон не понял. Он нахмурился, как ребенок, которому не объяснили игру.

— Что? О чем вы говорите? Она не звала никого! Она больше не имеет больше никаких прав в этом доме. И уж подавно приглашать гостей.

Глава 2. Проданная

— Мистер Арбанвиль, давайте не будем спорить. У меня не так много времени. Она звала меня, — вкрадчиво и безукоризненно вежливо повторил Смерть, удостоив взглядом моего мужа. — Она шептала. Внутри себя. В своей груди. Где еще теплилась искра жизни. Она просила: «Забери меня. Только забери».

Он повернулся ко мне.

— Ты просила. Я пришел. Так какая была последняя ставка? Надеюсь, этого хватит?

Он достал мешок.

Не маленький. Не кожаный. Мешок — из черного шелка, с серебряным шнурком. И небрежно бросил его Абертону.

— Здесь две тысячи. Можете пересчитать, — вежливо улыбнулся Смерть.

Ого! Две тысячи!

Мешок упал к роскошным сапогам моего мужа. Золото зазвенело. Золота было так много, что оно высыпалось из мешка, как река, и затопило ноги Абертона.

— Я покупаю ее, — вкрадчиво и тихо сказал Смерть. И его взгляд снова застыл на мне.

Я задергалась, но брачные узы удерживали меня. Я дергалась так сильно, так отчаянно, что, казалось, шевельнулась!

В этот момент… время остановилось.

Не в смысле «все замерли».

Нет.

Все замерли.

Даже лепесток, который падал с вазы, повис в воздухе, так и не долетев до пола.

Невидимая пауза.

Мир затаил дыхание.

Я почувствовала… как будто я вышла из своего тела.

Как будто я — дух, наблюдающий за собой со стороны.

Я видела себя — стоящую в кружевном белье, растрепанную, бледную, с веревкой на шее, с мокрыми от непросыхающих слез щеками.

И я видела его — Смерть — рядом. Так близко, что я чувствовала его холодное дыхание на коже. Он смотрел не на мое тело. А на меня. Словно видел меня даже сейчас.

Его рука, затянутая в черную перчатку, поднялась — медленно, как будто боясь спугнуть птицу.

Он снял перчатку.

И я ахнула.

Под тканью была не плоть, а кость — белоснежная, гладкая, изящная, как у статуи древнего бога. Ни уродства, ни ужаса — только холодная, вечная красота того, кто видел начало и конец мира.

Его пальцы коснулись моей щеки.

Ледяные. Но бережные.

Я вздрогнула, чувствуя холод прикосновения.

Не жгучий. Не резкий. Ледяной. Как первый снег на могиле.

Я услышала его голос. Не в ушах. В душе. Всюду. В каждом уголке моего существа.

— Какая душа… Сколько в ней страданий… Сколько мучительных мыслей… И сколько боли… Ничего, сейчас все закончится, не бойся, пылинка, — послышался шепот, скользящий мурашками по коже.

Я хотела закричать. Хотела оттолкнуть его. Хотела убежать. Но я не могла. Я была в ловушке. В ловушке своих слов. В ловушке своей молитвы.

И только сейчас я осознала весь ужас ситуации!

Я не хочу умирать!

Я не готова.

Я даже завещание не написала!

Я погорячилась.

Я была в отчаянии.

Я хотела спастись от позора, от унижения, от Абертона… Но не такой ценой! Нет!

— Нет… — прошептала я. Голос сорвался. — Нет… пожалуйста… не надо…

Смерть не ответил. Он просто… улыбнулся. Не злобно. Не торжествующе. Его улыбка была спокойной.

Он поднял руку и взял в нее веревку, что болталась у меня на шее.

— Нет… — задыхаясь своим страхом, повторила я, представляя, что он сейчас дернет за нее. — Нет… я не хочу… я не готова…

Он наклонился. Почти коснулся моего лба своим лбом. И прошептал:

«Ты позвала. Я пришел. Не бойся… Ты ведь еще здесь… Ты ведь еще не… умерла. Ты думаешь, я пришёл за любой душой? Нет. Я пришёл за тобой. За твоим редким даром…»

— У меня нет никакого дара, — едва слышно прошептала я. — У меня даже магии нет…

«А это что тогда?» — прошелестел голос.

Я дернулась, снова оказавшись на своем месте.

И тогда мир снова отмер.

Звук вернулся. Шаги. Вздохи. Крики. Лепесток упал. Я снова очнулась в своем теле, испуганно глядя на мужа и гостей.

Его пальцы в чёрной перчатке скользнули по моей шее — не как палач, а как влюблённый, проверяющий пульс на сонной артерии.

Я вздрогнула. Не от страха.

От того, что его прикосновение обожгло холодом — и в этом холоде вспыхнуло что-то тёплое.

«Ты дрожишь», — прошептал он, и его дыхание коснулось моего виска. — «А ведь я ещё ничего не сделал».

В зале замерли даже часы. Но я слышала только стук своего сердца — слишком громкий для человека, который вот-вот умрёт.

— Мне кажется, это лишнее, — заметил тихий голос, а руки сняли веревку с моей шеи и бросили под ноги мужу.

— Прошу вас, леди Арбанвиль, — произнес Смерть тихим шёпотом с изысканной вежливостью, протягивая мне руку, туго затянутую в дорогую перчатку. — Не бойтесь. Это уже конец…

Глава 3. Больше не жена

Я смотрела на Абертона.

Муж стоял у