Проданная драконом, купленная Смертью - Кристина Юрьевна Юраш

помоста, бокал в руке, взгляд — как ледяной нож. Он не знал, что делать. Не знал, кто этот человек в черном. Не знал, почему золото звенело у его ног. Не знал, почему цветы умерли. Не знал, почему лакей лежал без движения.

Я посмотрела с мольбой в глазах, как на последнюю надежду. Мне казалось, что в моем взгляде застыл немой крик.

Я хотела, чтобы он вспомнил. Вспомнил, как дарил мне серьги. Как целовал меня в лоб. Как шептал: «Ты моя». Вспомнил, что я — его истинная. Что я бессмертна, пока мы вместе…

Это могло бы меня спасти.

Но он не вспомнил. Он просто… отвел взгляд. И в этом было самое страшное — он не хотел видеть меня. Не хотел слышать меня. Не хотел спасать меня.

«Пожалуйста…» — шептали они. «Спаси меня… Останови его… Ты же мой муж… Ты же дракон… Защити меня…»

Он не двинулся. Не сказал ни слова. Только сжал кулак. И отвел взгляд.

И я поняла — он не защитит меня. Он не спасёт меня. Он даже не попробует. Потому что он уже выбрал сторону. Сторону Мелинды. Сторону нового ребёнка. Сторону своего драконьего наследия.

— С этого момента она мне больше не жена! - произнес Абертон, а я почувствовала, как магия брачных уз спала, и я снова могла пошевелиться.

Смерть протянул мне руку. Не костяную. Не холодную. Не страшную. Обычную. Сильную.

Как будто он знал — я не смогу отказать.

А Абертон… Он даже не поднял руки. Не сказал ни слова. Просто стоял. Как будто я была для него пустым местом. Пустой оболочкой. Мусором, который нужно поскорее вынести из зала и его жизни.

На мгновенье я представила Абертона на коленях возле моей могилы.

Могущественный герцог, дракон обнимает мраморную плиту с моим именем, гладит холодный камень и высеченные буквы, словно пытаясь найти утешение там, где его уже нет.

Он прижимается к холодному надгробию.

“Как я мог… Как я мог так с тобой поступить… Ты ведь никогда меня не простишь за это… Я знаю… Я поверил словам любовницы и подкупленной служанки… Теперь я знаю правду. Ты — невиновна. Но теперь все кончено. Теперь тебя больше нет…. Я уничтожил тебя своими руками, а сейчас стою на коленях и умоляю камень о прощении… Прости, прошу тебя… Прости… Я не могу без тебя…”

Он гладит мое холодное имя, вспоминая, как оно звучало в коридорах дома, как слетало с его губ.

“Только сейчас я понял, как я люблю тебя… Ответь… Не молчи! Прошу…” - раздавался эхом голос в моих мыслях.

— Пойдем, — прошептал Смерть. Голос — как шелест ветра в могильных камнях.

Я не ответила. Не закричала. Не убежала.

Я просто… еще раз взглянула на мужа, чувствуя, как у меня сдавило горло от непролитых слез.

— Перед лицом смерти, - прошептала я, стараясь говорить уверенным голосом. - Я клянусь, что я невиновна в том, в чем ты меня обвиняешь! И пусть то, что случилось, будет на твоей совести! Прощай…

Я зажмурилась и положила руку поверх протянутой руки в черной перчатке.

Глава 4. Беги!

Мне казалось, что меня сейчас дернут, стащат вниз, грубо бросят в темную бездну. И даже мысленно приготовилась к этому, но прикосновение было мягким. Бережным.

А вот сама хватка — крепкой.

В эту же секунду мое тело пронзил холод. Словно тысячи игл впились в меня одновременно.

Мы шли, а я обернулась. В последнюю секунду глядя на мужа. Тот был бледен. Он понял. Только что он все понял. Бессмертный дракон понял, кто услышал мои молитвы.

— Господин Абертон, — заметил Смерть. В тишине зала его голос был отчетливо слышен. — Вам есть над чем подумать…

В последний момент Абертон подался вперед. Сердце замерло.

Но тут же его схватила за полу камзола рука Мелинды. Она вцепилась в него мертвой хваткой, и Абертон остановился.

Мы вышли из душного зала в туман сырой улицы.

Он обволакивал нас, как пелена смерти. Серый. Холодный. Без звука. Только шаги. Мои — дрожащие. Его — тихие. Ровные. Нескончаемые.

И я почувствовала странный запах.

Сладкий запах чайной розы. Озон после грозы. И пепел — тёплый, несмотря на холод, как будто недавно сгорела чья-то надежда.

Я вдыхала этот странный запах — и понимала: это не просто воздух. Это его дыхание.

Я оглянулась. Зал исчез. Гости, как призраки, растворились в тумане. Абертон, как тень, исчез в глубине.

И всё же… Я помнила другого Абертона.

Того, что в ночь нашей свадьбы, когда я дрожала от холода и страха в чужом мире, завернул меня в свой плащ и прошептал: «Ты теперь моя. И никто не посмеет тебя обидеть».

Того, кто в первый бал после помолвки отвесил пощёчину барону, осмелившемуся назвать моё платье «провинциальным».

Я помнила дракона, чьи пальцы были не сталью, а теплом…

Но это был не мужчина. Это была сказка.

А сказки, как оказалось, не живут дольше тридцати пяти лет.

Туман поглотил всё.

И тогда я поняла.

Это — конец.

Не аукцион. Не позор. Не унижение.

Конец жизни.

И я… Я начала паниковать. Сердце билось в груди так быстро, словно пыталось настучаться на много лет вперед. Воздух вдруг показался таким свежим, сладким. И я стала глотать его, словно сейчас меня утащит под воду.

Я понимала, что всё… Всё кончено… И животный ужас сковал мое тело.

— Нет! — вырвалось из груди. — Нет, я не хочу! Я не готова! Я не хочу умирать!

Я попыталась вырваться. Но рука Смерти — как сталь. Как цепь. Как судьба.

— Отпусти меня! — закричала я, дергаясь, пытаясь вырваться.

Смерть не ответил. Просто шел. Вперед. В туман. В темноту.

От накатывающей волны паники я стала задыхаться.

— Я не хочу! Я погорячилась! Я хотела, чтобы боль остановилась! Не чтобы я… чтобы я… умерла!

Мы на мгновенье остановились. Смерть медленно повернулся.

И в его глазах вдруг появились трещины, будто лёд на озере под тяжестью невыносимой боли.

Воздух вокруг нас замер. Даже туман перестал колыхаться.

— Не испытывай моё терпение, пылинка, — прошептал он. — Даже у Смерти есть предел.

Я поняла. Терять мне больше нечего! И я рванула.

Резко.

С силой.

Как будто в моей груди проснулась жажда жизни. Как будто я вспомнила — я еще могу дышать. Еще могу бегать. Еще