Альтер Эго - Villa Orient

Я прохожу в комнату. Она большая и знакомая, мебель на привычных местах, большая двуспальная кровать. Меня это не пугает и не волнует. Я часто бываю в таких номерах в командировках, поэтому ничего удивительного в моих познаниях нет. Что нам знакомо, то нас не пугает.

Я просто останавливаюсь посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Раздеваться? От этой мысли мне хочется ударить себя по лбу или дать себе смачную пощёчину, но это будет выглядеть странно. Я просто стою на месте. Так безопаснее. Я меньше глупостей наделаю, если просто молча постою. В конце концов, первый шаг я уже сделала, теперь его очередь. Он же профессионал.

Он делает всё остальное, избавляя меня от дальнейших решений. Всё, что ему нужно, я уже сделала: оплатила, зашла в номер, дала молчаливое согласие. А дальше начинается его работа. Так получается, что я — его работа?

Хотя насчёт молчаливого согласия меня тоже терзали сомнения. Американские психологи считают, что женщина может в любой момент отказаться от секса, даже когда уже лежит без белья с раздвинутыми ногами. Но российские специалисты придерживаются иного мнения: после первого глубокого поцелуя уже поздно отказываться. Этот поцелуй вроде бы и есть согласие, и теперь «мне не понравилось» или «я не хочу» — не причина, чтобы давать задний ход. «Мне не понравилось» вообще не аргумент. Хотя сейчас тенденции меняются, и женщина перестаёт быть безмолвным предметом для удовлетворения сексуальных потребностей.

И для себя я решила, что могу сказать «нет» в любой момент, если мне не понравится. Я подумала об этом заранее, поэтому такая сделка с совестью меня вполне устраивает. Он же не будет делать то, что мне не понравится?

Я понятия не имею, что он будет делать. Инициатива полностью в его руках. Он осторожно забирает у меня сумку, которую я всё ещё держу. Я даже забыла, что она со мной, хотя ещё на входе в гостиницу думала, какая она тяжёлая и как мне надоела. Это освобождение от ноши сразу делает момент легче, и я даже выдыхаю. Так просто.

Я не знаю, куда он её поставил, потому что он стоит за моей спиной и не выходит вперёд. Я не оборачиваюсь, даже стараюсь не поворачивать голову, потому что мои щёки пунцовые. Он уже наверняка понял, что я ненормальная психопатка. Но если он работает с женщинами, то должен был привыкнуть к тараканам. Однако мои даже по общепринятым стандартам особенные. Когда я решила прийти сюда, они аплодировали стоя. К сожалению, все билеты на представление распроданы. Я не часто вывожу своих питомцев поразвлечься, но сегодня тот редкий случай. Аншлаг.

Он подходит совсем близко, я чувствую его спиной, и перестаю дышать в предвкушении и ужасе. Он наклоняется к моему плечу и целует в шею, легко касаясь губами кожи. И я выдыхаю, чуть поворачивая голову. Он целует меня в губы, тоже мягко и нежно, лишь пробуя на вкус. Его вкус — ментол и кофе. Приятная прохлада и терпкая ароматная горечь. Почему я так легко поддаюсь?

Я думала, мне будет сложно даже просто подпустить незнакомого мужчину так близко, но он не просто рядом, он уже в моём личном пространстве и будет ещё ближе, глубже. Мне становится жарко от мыслей. Но ведь именно этого я и хотела: не отношений, не ухаживаний, ничего серьёзного, над чем придётся работать. Просто секс. Хороший. Горячий. С удовольствием. Моим. Его тоже приветствуется.

Это меня возбуждает. Никогда раньше не думала, что я ещё и сексуальная маньячка. Но сейчас я чётко осознаю, что интимная близость для меня начинается гораздо раньше самого контакта: с самой мысли о близости, предвкушения, соблазна, запрета.

Я пропускаю тот момент, когда он кладёт руки мне на плечи, пока он не стягивает с меня пиджак и не начинает массировать плечи через тонкую ткань блузки. Он умеет прикасаться к женщинам, но так ведь и должно быть. Он — профессионал, и у него было много женщин, чтобы изучить и научиться. У него горячие руки и чуть шершавые ладони и подушечки пальцев, но я бы и не хотела, чтобы у мужчины были мягкие руки.

Я расслабляюсь в его руках. Это происходит непроизвольно, как будто он пошагово запускает неведомую мне программу реакций на раздражители. Он развязывает бант на блузке, сжимает и чуть приподнимает грудь, тоже очень мягко. И я непроизвольно открываю рот и начинаю дышать глубже, одновременно закрывая глаза и откидывая голову.

— Да. Вот так. Расслабься. Сегодня тебе будет хорошо.

Я резко открываю глаза. Я слышу его голос впервые. С того момента, как он открыл мне дверь, он заговорил. И мне нравится его голос. Это голос из влажных фантазий, эротической дополненной реальности, ласкающий слух, настраивающий тело на нужный лад. И я снова закрываю глаза, осознавая, что он уже научился управлять моим телом лучше меня. И меня это полностью устраивает. Если бы он ещё и мыслями моими мог управлять, я готова нанять его с бессрочным контрактом.

Он расстёгивает пуговицы на блузке, искусно вынимая маленькие горошины из петель. Наверняка, он делал это сотни раз, поэтому у него выходит так легко. Дальше я не успеваю подумать, потому что его руки опять на моей груди, но теперь уже под блузкой. Они сжимают и раскатывают соски́ под кружевной тканью бюстгальтера. Да, я подготовилась: бельё дорогое, красивое и отлично сидит на мне.

Он не спешит снимать бельё, хотя уже наверняка понял, что застёжка впереди. Но теперь я понимаю, почему говорят, что кружевное бельё подходит для особых случаев. Не только потому, что оно не слишком удобное и слишком красивое, но потому что ласки через жёсткую ткань с витиеватым рисунком заставляют чувствовать прикосновения острее. Моё дыхание сбивается, а мысли спотыкаются. Я всё ещё думаю, но уже понимаю, что он задаёт направление. Лучшего собеседования на роль моего медиатора и быть не может.

Он расстёгивает молнию на моих брюках, и они предательски падают. Я ведь сама выбрала свободный фасон. Его рука сразу оказывается у меня между ног и растирает нежные складочки через ткань таких же кружевных трусиков. И я становлюсь влажной от одних только поверхностных прикосновений. Я не думала, что со мной такое бывает: так быстро, так просто, так приятно. В какой-то момент это становится слишком острым, и я поддаюсь назад, совершенно зря, потому что теперь я явно чувствую его твёрдое возбуждение, прижимаясь к нему попкой.