Моя идеальная ошибка - Оливия Хейл

наверное, упоминала, что Изабель балерина. Но я не знал, что именно... такая. Она танцует так, словно балет для нее не только профессия, но и смысл жизни.

Ее движения становятся все быстрее, точнее, и я знаю, что должен уйти. Это интимный момент. Танцует одна в зале, без музыки.

Но я не могу сдвинуться с места.

Концентрация, с которой она работает, чувствуется даже отсюда, из коридора. Изабель выкладывается до последней капли. В те редкие встречи, что у нас были... я и представить не мог, что она это умеет. Быть олицетворением пламени и воплощением грации.

Я заметил, что Изабель красива, еще год назад при первой встрече у квартиры Конни. Тогда они стали соседками, а впоследствии еще и подругами. Молодая, только за двадцать. Вечно смущенная и выдавливающая вежливую улыбку. С большими, темными глазами. Длинными волосами. Я не должен был обращать внимание. Но все равно обратил.

А сейчас она сияет.

Крутится быстрее, быстрее и еще быстрее. Мои глаза следят за движением ноги, вычерчивающей круг в воздухе. Я никогда не видел ничего подобного.

И вдруг, прямо посреди пируэта, опорная нога подгибается.

Изабель оседает на пол, как карточный домик, молча и мягко. Плечи сжимаются, а из горла вырывается тихий стон.

Я двигаюсь прежде, чем успеваю подумать.

— Изабель? — я кладу руку ей на плечо. Теплое, обнаженное под ладонью. — Ты в порядке?

Она поднимает взгляд. В глазах сквозит тупая боль, а по щеке катится слеза. Рот приоткрыт от удивления.

— Алек?

— Что случилось?

— Бедро... я... Я давно не... Что ты здесь делаешь?

— Вызвать кого-то? Нужна помощь?

— Нет, нет, просто нужно немного посидеть, — Изабель приподнимается, но нога остается подогнутой, спрятанной под ней. Она быстро смахивает слезы. — Черт.

— Позволь позвать на помощь.

Она хрипло усмехается.

— Не утруждайся.

Я убираю руку с ее плеча.

— Бедро?

— Да. У меня разрыв вертлужной губы7... Травма не особо-то одобряет долгий танец.

Изабель снова выглядит собранной. Слишком собранной. Боль, должно быть, сильная, но я все знаю о том, как ее не показывать.

Я протягиваю руку.

— Сможешь встать?

Она долго смотрит на ладонь, прежде чем вложить в нее свою. Кожа мягкая, а пальцы тонкие. Я крепко, но бережно сжимаю их и медленно поднимаю девушку на ноги.

Изабель тихо выдыхает от боли.

— Черт.

— Здесь же должен быть врач или медик. Ты ведь здесь работаешь?

— Да, — она опускает взгляд на все так же сцепленные наши руки. Точно. Я отпускаю ее. — Но уже ухожу. Наверное, лучше просто поехать домой и отдохнуть.

— Отлично. Грейстоун ведь далеко. Как ты добираешься?

— На велосипеде, — она качает головой и зажмуривается. — Извини, но почему ты вообще здесь?

— Пришел поговорить с руководительницей детских групп.

— Магдой? Зачем?

— Моя дочь хочет начать здесь заниматься.

— Оу, — произносит Изабель. Затем ее глаза округляются. — Но учебный сезон уже начался...

— Да. Именно, — я улавливаю в ее взгляде понимание и задумываюсь, насколько далеко оно простирается.

В портфеле лежат бумаги на щедрое пожертвование от «Коннован» — спонсорская программа для одаренных детей из малообеспеченных семей На случай, если директор откажет.

Стоит только сказать, как высоко, и люди начнут прыгать, думаю я.

— Уилла хочет танцевать? — спрашивает Изабель.

Я смотрю на нее.

— Ага.

— Извини, просто Конни время от времени упоминает племянников, — она делает неуверенный шаг в сторону двери. — Это хорошая академия. Я, будучи ребенком, тоже здесь занималась.

— Правда?

— Угу. Они строго относятся к датам начала семестра, — она пожимает плечами. — Да и ко всему остальному, если честно.

Может, именно такая дисциплина и нужна дочери. Мы направляемся к выходу, и я замечаю, как с каждым шагом Изабель все сильнее напрягается. Едва уловимо, но я это вижу.

Я хмурюсь.

— Ты не сможешь поехать на велосипеде.

Она останавливается у дверного проема.

— Еще как смогу.

— Тебе больно.

В ее темных глазах мелькает нечто вроде протеста. Но быстро гаснет.

— Ну да. И что?

Я поворачиваюсь к лифту.

— Пойдем. Моя машина снаружи.

— Алек, я не могу...

— Да, можешь.

Она начинает шагать рядом по коридору.

— Мне все равно нужен велосипед, поскольку приехала на нем из дома.

— Положим в багажник, — понятия не имею, как именно, но Мак что-нибудь придумает.

Изабель качает головой. Странное ощущение — идти рядом, когда она во всем таком. Во время наших встреч, она всегда была в джинсах. Рубашках. Не в балетном наряде, открывающем слишком много обнаженного тела, много кожи.

Не стоило добавлять эту картинку к уже имеющимся.

— Нет, я не могу этого принять, — возражает она.

— Конни меня убьет, если я тебе не помогу.

Губы Изабель изгибаются в легкой улыбке.

— Да, похоже на нее.

— Так что ты делаешь мне одолжение.

Изабель бросает на меня взгляд. В ее глазах отражается немой вопрос и что-то еще. Любопытство? Но затем она кивает.

— Ладно, спасибо. Я схожу за вещами.

— Подожду внизу.

Девушка исчезает за дверью, и, прежде чем та закрывается, я успеваю заметить ряды шкафчиков. Логично. Я откидываюсь на стену и пишу Маку, чтобы подъезжал. Пока жду, открываю почту и за то короткое время, что отсутствовал в офисе, вижу появившийся шквал сообщений.

Сделка в Лондоне пока не подтверждена. Финансовый директор настаивает на срочной встрече. Подтверждение от ассистента по поводу чартера для руководящего состава.

Я пролистываю письма, помечая как «прочитанные», и тут дверь снова открывается. Изабель выходит с огромным рюкзаком за плечами и сосредоточенным выражением лица. Она накинула свитер и обулась в кроссовки, но длинные ноги все еще на виду.

Рюкзак кажется больше ее самой.

— Дай, я понесу.

Наверное, говорю это жестче, чем собирался, потому что она на секунду замирает. Но все же кивает и позволяет забрать эту громадину. Тяжелую громадину.

— Ты ездишь с этим на велосипеде?

— Не каждый день, — говорит она. — Сегодня просто больше вещей...

Мы молча идем к лифту. Кажется, никогда раньше не разговаривали так долго. А в голове все еще крутится сцена в зале. И мысль о том, всегда ли она танцует в одиночестве. Раньше наши встречи были...

Дискомфортными. Заряженными. Опасными.

Каждый раз, сталкиваясь с ней, я ловлю себя на том, что слишком остро все ощущаю. Ее мимику, улыбку и то, как она говорит.

Мы едем в очень уж тесном лифте. Изабель молчит, но когда мельком бросаю на нее взгляд, то вижу, как девушка смахивает слезу с щеки. Она снова плачет?

Черт.

Изабель выходит первой в холл.

— Пойду заберу велосипед.

— Я подожду у обочины, у машины, — говорю я и наблюдаю, как она быстро спускается по ступеням на