Хрустальная ложь - М. Эль

— Моя Луна, не сейчас. — Его голос был тихим шёпотом, попыткой укротить шторм, когда он подошёл к жене. — Давайте дышать.

Эмилия даже не удостоила его взглядом, её гнев был сосредоточен на дочери. — Нет, Лиан. Она должна понять.

Она резко повернулась к Валерии, её слова были острыми, как кинжал. — Ты выйдешь замуж. Завтра. Церемония пройдёт здесь, в Лиссабоне. Без прессы, без гостей. Всё решено. И это не обсуждается.

Валерия рассмеялась, коротко, безрадостно. — Ты издеваешься?

— Нет. Я воспитываю, — прошипела Эмилия.

— Ты — манипулируешь. Будто с катушек слетела в последний год. Может ты опять беременна, а?

Эмилия сделала шаг, потом ещё один, пока не оказалась почти вплотную к дочери. В её взгляде полыхал тот самый ледяной огонь, который когда-то покорил отца Валерии, Киллиана Андреса, и заставил весь мир склониться.

— Тебе пора понять: иногда женщине приходится быть королевой не по праву силы.

— Я не продам себя ради твоих амбиций, — голос Валерии дрогнул, но не сломался.

— Значит, ты не получишь даже меньшего. Ты не получишь ничего. Ты потеряешь всё.

Слова ударили сильнее, чем любая пощёчина, пронзив до самого сердца. Валерия ничего не ответила. Просто выдохнула — долгий, медленный вздох поражения и смирения, а затем на её губах расцвела ядовитая улыбка.

— Тогда тебе будет легче, когда меня завтра не станет.

Ночь обняла Лиссабон бархатной темнотой, укрывая город от суеты и света. В доме, за высокими стенами виллы “Санта-Джулия”, царила лишь иллюзия покоя: шёпот охраны, тихие шаги по отполированному мрамору, едва слышный скрип ветра в старых ставнях.

Валерия сидела у окна, босая, в тонком халате, её волосы рассыпались по плечам чёрным шёлком. Она чувствовала едкий вкус поражения на языке, но глубоко в крови, в самом её мятежном сердце, уже шевелился знакомый, обжигающий азарт.

Сбежать из этой крепости? Нереально. Каждый уголок был под присмотром, каждый выход заблокирован.

Договориться с матерью? Смешно. Это была война, а не переговоры.

Остался лишь один путь.

Хаос.

Она вспомнила. Старая записная книжка отца. Потёртая кожа, пахнущая табаком, дорогим виски и призраками прошлого. В ней — контакты, имена, цифры, где порой было невозможно понять, кто друг, а кто враг в мире, где грань между ними стиралась до неразличимости. Валерия открыла её, пролистала до самой последней страницы, той, что всегда казалась случайной, обрывочной.

И нашла: номер. Без имени. Никаких пометок. Только цифры, выведенные резким, будто наспех сделанным почерком Киллиана.

Девушка набрала, пальцы чуть дрожали. Ответили после второго гудка.

Мужской голос — низкий, хриплый, прокуренный усталостью, но с едва уловимой стальной ноткой.

— Кто это?

— Это неважно. — В голосе Валерии не было ни страха, ни сомнений. — Завтра я выхожу замуж. А ты — похитишь меня из-под венца.

На том конце воцарилась оглушительная пауза, прерванная лишь слабым шорохом. — Прошу прощения, что?

— Вилла “Санта-Джулия”. Утро. Пришли кого угодно. Хоть черта. Я в долгу не останусь.

Ещё одна пауза, дольше, тяжелее. — Ты понимаешь, кому звонишь?

— Нет. И мне плевать.

Она бросила трубку, не дослушав ответ, оборвав связь с неизвестностью так же резко, как решила оборвать свою старую жизнь. А потом рассмеялась. Тихо, зло, с безумным, диким облегчением, от которого покалывало на кончиках пальцев. Хаос был запущен.

Утро пришло с ласкающим, но обманчивым покоем. Океан шипел у подножия скалы, его волны разбивались о прибрежные камни, словно тихие вздохи древнего мира. Солнце играло на белых, словно сахар, стенах часовни, заливая всё вокруг золотистым светом. Всё было идеально — ровно так, как любила Эмилия Андрес: дисциплина, порядок, власть. Ни единой шероховатости, ни единого изъяна.

Валерию одели, как принцессу на заклание. Платье из тончайшего шёлка, серебристо-белое, струилось по телу ледяным водопадом. Глаза были подведены так, что их цвет казался ещё глубже, а губы, накрашенные цветом крови, стали единственным ярким пятном на её бледном лице. Она шла по длинному коридору, каждый шаг отдавался эхом, словно поминальный колокол, и ощущение было одно: её ведут на казнь.

Охрана Андрес, неподвижная и вездесущая, стояла на каждом шагу. Жених оставался невидимкой, призраком, чьё имя, возможно, даже не имело значения. «Может, это всё шутка?» — промелькнуло в голове, но тут же было отброшено. Мать любила играть, но эта игра зашла слишком далеко, за грань допустимого. Если Эмилия думала, что её дочь будет молить о пощаде, то она ошибалась. Никогда. Никогда она не станет умолять. Легче выйти замуж и убить мужа собственными руками, чем потерять честь и достоинство.

Эмилия ждала у алтаря, спокойная, величественная, словно статуя из полированного мрамора, её взгляд был победоносным. Киллиан стоял рядом, его лицо было маской невыразимой грусти, и только едва заметная дрожь в его руке выдавала глубокое волнение.

Орган заиграл. Первые аккорды, тяжёлые и торжественные, наполнили часовню. Валерия шагнула — один, второй, третий шаг по белому ковру, ведущему в бездну.

И в этот самый миг небо раскололось.

Сначала — гул. Далекий, низкий, как дыхание спящего зверя, он нарастал, переходя в тяжелый рокот, от которого, казалось, вибрировал сам воздух. Он напоминал приближающийся гром, но был куда более зловещим, механическим. Затем — сокрушительный взрыв у ворот, сотрясший землю под ногами. Окна часовни дрогнули, с грохотом осыпая мелкие крошки штукатурки. Гости, до этого скованные неловким ожиданием, и священник, уже начавший произносить первые слова обряда, испуганно обернулись. В следующее мгновение, прежде чем кто-либо успел осознать происходящее, в них обрушился шквал пуль.

Первая волна охраны Андрес, застигнутая врасплох, рухнула почти беззвучно, не успев даже выхватить оружие. Во двор, срывая гравий и клубы пыли, влетели чёрные внедорожники. Из их распахнутых дверей, словно тени из ада, высыпали люди — не меньше двух десятков. Все в чёрном, лица скрыты тактическими масками, в руках — автоматическое оружие, готовое к бою.

Крики ужаса, паника, грохот выстрелов и лязг металла наполнили некогда священное пространство. А Валерия стояла посреди этого хаоса, неподвижная, как эпицентр бури, её белоснежное платье было единственным пятном света в этом водовороте тьмы и насилия. Она улыбнулась. Улыбнулась широко, зло, с безумным огоньком в глазах.

— Ну здравствуй, хаос.

— Валерия! Назад! — голос Киллиана был полон отчаяния, но он был заглушен нарастающим грохотом. Поздно.

Двери часовни с оглушительным треском выбило новым, более близким взрывом. Сквозь клубы дыма, вихрящегося в лучах утреннего солнца, вошёл он — высокий мужчина в длинном чёрном пальто, его лицо было скрыто под непроницаемой маской. За ним, как мрачные духи, следовала ещё дюжина бойцов.

Он сделал несколько