Хрустальная ложь - М. Эль

— Госпожа, пора уходить.

Эмилия, чья корона власти не позволяла ей дрогнуть, выхватила из-под полы пиджака пистолет, её рука не дрогнула. — Кто вы такие?

Он не ответил, лишь слегка наклонил голову, а затем кивнул в сторону Валерии. — Она сама позвала.

Валерия усмехнулась, её голос, казалось, прорезал грохот битвы. — Мама, познакомься. Моя свобода. Если это была шутка, то плохая. Замуж я не собираюсь.

В тот же миг — новая волна стрельбы. Охрана Андрес, наконец оправившись от шока, открыла ответный огонь. Пули свистели и секли воздух, кроша мрамор и дерево, а едкий, горький запах пороха мгновенно заполнил весь зал.

Валерия нырнула за массивную колонну, её шёлковое платье порвалось по краю. Упавший охранник лежал рядом, его оружие было легко доступно. Она схватила пистолет, тяжёлый и холодный в руке. Сердце билось, как в детстве, когда бабушка Адель учила её стрелять на фамильном полигоне:

“Спокойно, Рия. Не эмоции — расчёт.”

Она прицелилась — быстро, инстинктивно, в того, кто пытался приблизиться к матери. Выстрел. Чёткий, точный. Кровь брызнула на ослепительно-белый мрамор, рисуя алый, недвусмысленный узор. Какая бы игра ни была, Валерия никому не позволит тронуть свою семью. Особенно мать.

— Дочь... — прошептал Киллиан, поражённо глядя на неё, его лицо выражало смесь ужаса и гордости.

— Твоя дочь спасает свою задницу, пап, — бросила она сквозь дым и хаос, и на её губах заиграла та же опасная, вызовная улыбка.

Одна из фигур, самая крупная, метнулась к ней, её движения были хищными и точными. Рука в тактической перчатке крепко, но без грубости, схватила её за предплечье. Шёлк платья затрещал, но Валерия не сопротивлялась — она ждала. В его глазах сквозь прорези маски она увидела не страх, не злобу, только сосредоточенную, холодную решимость, которую она помнила по телефонному звонку. Ещё мгновение, и она почувствовала рывок. Её потащили. Нежно, но безотказно, к выходу, который теперь был полностью под контролем.

— Пора, — произнёс он, его голос был глухим под маской.

— Я думала, ты будешь ниже, — спокойно ответила она, глядя ему прямо в глаза, пытаясь разгадать, кто скрывается за этой маской.

Он усмехнулся, его глаза чуть прищурились. — Ты думала, я буду один.

Снаружи уже выл вой сирен, приближающийся, но уже поздно. Машины с рёвом тронулись с места, оставляя за собой пыль и грохот, уходя вниз по дороге, ведущей к морю, к горизонту.

Валерия, сидя на заднем сиденье быстро удаляющегося внедорожника, посмотрела на отражение в зеркале заднего вида. За ними оставались дым, огни выстрелов, фигура матери, застывшая на ступенях часовни, с пистолетом в руке — непокорённая, но побеждённая.

Она улыбнулась — широко, опасно, с вызовом. И Лиссабон позади полыхнул вторым взрывом — мощным, символичным, напоминая, что каждый побег этой семьи, каждая смена власти, начинается с огня.

Глава 2

Дорога петляла вдоль отвесного обрыва. Под ними бушевал, разбиваясь о скалы, необъятный океан, над ними, тревожно вздымаясь, плыли клубы дыма — там, позади, за каждым поворотом, всё ещё горело место заточения, знаменуя её отступление огнём.

Машина неслась на предельной скорости, вырезая каждый поворот с хирургической точностью. В салоне висел плотный, острый запах гари, свежести морской соли и едкий аромат пороха, въевшийся в обивку. Рядом, за рулём, сидел тот, кто всего полчаса назад вырвал её из-под венца — человек в чёрном, всё ещё в тактической маске, скрывавшей его лицо от мира. Его руки, обтянутые перчатками, уверенно держали руль, движения были точными, отточенными, выдающими профессионала высочайшего класса.

Валерия сидела рядом, неподвижная, с тонкой, почти призрачной улыбкой на губах. На ней всё ещё было свадебное платье — белоснежное, как издёвка над тем, что только что осталось позади. На коленях, холодный и тяжёлый, лежал пистолет, словно единственное напоминание о реальности. Её пальцы, изящные и тонкие, касались холодного металла, проверяя его вес, его истинность.

Молчание тянулось, плотное, как туман. Лишь рёв мотора, свист ветра за окном и глухие удары её собственного сердца, бьющегося в груди, как дикая птица.

— Ты ведь даже не спросишь, кто я? — Его голос прозвучал низко, с лёгкой, едва уловимой насмешкой, рассекая тишину.

— Зачем? — Валерия медленно повернула к нему голову, её глаза, цвета грозового неба, скользнули по его маске. — Главное, что ты пришёл.

Мужчина издал короткий звук, похожий на усмешку под маской. — Необычная невеста. Обычно в такие моменты кричат и плачут. И уж тем более не заказывают похищения сами.

— Я не “обычная”. И я не невеста, — её голос был спокоен, уверен, каждое слово отточено.

Он коротко кивнул, признавая её слова, и дорога вновь заполнила тишину, поглотившую их разговор.

Валерия закрыла глаза на мгновение. В голове вспыхивали яркие, хаотичные обрывки последних минут: залитый кровью мрамор часовни, искажённое гневом и отчаянием лицо матери, блеск пуль в солнечных лучах, запах дыма и разрушения. Она не чувствовала страха. Только острое, режущее удовольствие, подобное глотку чистого, ледяного воздуха после долгого удушья. Свобода, она поняла, пахнет дымом и бензином.

Минут через двадцать они съехали с главной трассы, свернув на узкую, заброшенную дорогу, ведущую к побережью, где берег обрывался в пропасть. Человек в чёрном нажал на тормоз, мотор стих, и единственным звуком остался величественный шум моря, разбивающегося о скалы.

Он снял перчатки, медленно повернулся к ней, его движение было размеренным. — Дальше ты под моей защитой. Но сначала…

— Нет, — перебила она спокойно, без тени сомнения.

— Что — нет?

— Дальше — я сама.

Валерия улыбнулась. Улыбка была тонкой, почти невидимой, но в ней скрывалась стальная воля. И прежде чем он успел что-то сказать, даже вздохнуть, она резко ударила — движением отточенным, коротким, как вспышка молнии. Локоть точно в висок. Мужчина не успел даже вдохнуть, не то что среагировать. Голова тяжело ударилась о подголовник, тело обмякло, откинувшись на сиденье.

Мгновение — тишина, оглушительная и звенящая. Потом она тяжело выдохнула, словно сбрасывая невидимый груз, и посмотрела на него. Валерия не чувствовала ни сожаления, ни страха, ни даже вины. Только чистое, холодное удовлетворение.

— Ничего личного, — прошептала она в тишину, обращаясь к его бездыханному телу. — Просто я не из тех, кого похищают. Я сама решаю, куда ехать. И кто кого куда повезёт.

Она не сняла с него маску. Это был странный порыв, некая дань уважения. Он выполнил свою часть уговорённого хаоса. Теперь её очередь выполнить свою.

Сняв с него пиджак, рубашку и брюки, она быстро, ловко переоделась. Ткань его