Лиса для Волка - Мишель Анри

Внутри Алекса промелькнуло легкое напряжение. Отец Василисы… человек, чьего расположения он добивался с большим упорством, чем подписывал самые сложные контракты. Бывший генерал, а ныне владелец большой фирмы, он обладал проницательностью снайпера и несгибаемой принципиальностью гранитной скалы.

Особняк, укрытый тишиной старинной улицы, встретил их запахом старых книг и шепотом истории. Дверь распахнул сам хозяин — статный, с серебром в волосах и пронзительными, но не лишенными отеческой теплоты глазами.

— Наконец-то, — произнес он, заключая дочь в объятия. — Париж, вижу, пошел вам на пользу.

— Скорее, наоборот, отец, — улыбнулась Вася. — Мы привезли тебе кое-что.

— Кроме головной боли? — старик бросил оценивающий взгляд на Алекса, но тот уже научился оставаться невозмутимым.

В строгом кабинете, за массивным дубовым столом, они рассказали о триумфе конференции, перспективных контрактах и смелых планах. Отец слушал, погруженный в молчание, изредка пронзая тишину точными, словно хирургический скальпель, вопросами.

— Итак, теперь вы официально партнеры? — он откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

— Да, — твердо ответил Алекс. — И не только в бизнесе.

В комнате повисла густая, ощутимая тишина. Затем старик неожиданно разразился смехом, раскатистым и искренним.

— Наконец-то ты обрела покой, Василиса. Перестала метаться между берегами.

Она зарделась, но не стала опровергать очевидное.

— А ты, — отец указал на Алекса взглядом, полным скрытой силы, — если посмеешь ее подвести, мне не понадобится ни пистолет, ни суд. Я сам тебя достану из-под земли.

— Понимаю, — Алекс кивнул, не дрогнув ни единым мускулом.

— Прекрасно. Тогда за ужин.

И в этот момент что-то незримо щелкнуло в самом воздухе. То ли рухнули последние формальности, то ли испарилось напряжение прошедших дней. Но теперь все обрело иные краски.

Они вернулись домой.

Ужин прошел на удивление легко. Отец Васи, словно сбросив маску привычной сдержанности, оттаял после второго бокала армянского коньяка. В памяти его вдруг проснулись молодые годы, и он увлекся рассказами о своих первых, наивных попытках покорить бизнес-олимп, о мечтах, которым не суждено было сбыться.

— Так что, Алекс, береги мою дочь. Она у меня – огонь! – хитро прищурился он, щедро наполняя бокалы.

— Пап, ну хватит! – Вася картинно закатила глаза, но в уголках губ уже плясала улыбка.

Когда они вышли на крыльцо, ночь укутала город в свои бархатные объятия. Редкие огоньки, словно заблудшие звезды, мерцали вдали. Алекс закурил, протянул сигарету Васе, но она лишь покачала головой.

— Знаешь, сегодня я вдруг поняла кое-что важное, – прошептала она, глядя в бездонное небо.

— Что же?

— Мне больше не страшно.

Он повернулся к ней, с немым вопросом в глазах.

— Раньше я жила в страхе, что если позволю себе настоящее счастье, то судьба непременно отнимет его. Но сегодня, глядя на вас… Она запнулась, ища нужные слова. Я поняла, что можно просто жить и не бояться.

Алекс молча затушил сигарету, обнял ее за плечи и прижал к себе.

— Знаешь, что по-настоящему страшно? – прошептал он ей на ухо. – Не риск, не провал, не потеря денег. Самое страшное – это однажды проснуться и понять, что ты так и не решился прожить жизнь, о которой всегда мечтал.

Она прильнула к нему, внимая мерному стуку его сердца.

— Тогда давай забудем о страхе.

Этой ночью они не строили воздушных замков, не обсуждали деловые планы и не вспоминали о работе. Они просто бродили по тихим, уснувшим улицам, смеялись над пустяками и украдкой останавливались, чтобы подарить друг другу нежный поцелуй.

Город спал. Только редкие огни дробили темноту, да где-то вдалеке гудел мотор ночного такси. Они шли по пустынной улице, плечом к плечу, их шаги сливались в тихий, неспешный ритм.

— Холодно? — Алекс снял пиджак, собираясь накинуть ей на плечи.

— Нет, — Вася улыбнулась, но все же позволила ему прикрыть себя. Его запах — древесины, дорогого парфюма и чего-то неуловимо своего — обволакивал ее, как теплая вуаль.

Они остановились под старым фонарем, свет которого мерцал, будто догорающая свеча. Алекс провел пальцем по ее щеке, зацепился взглядом за капельку дождя, застрявшую в ресницах.

— Ты красивая, — сказал он просто, без пафоса, как констатацию факта.

Она рассмеялась, но смех оборвался, когда его пальцы коснулись ее подбородка, мягко приподнимая его.

Первый поцелуй был осторожным, почти вопросительным. Губы чуть влажные от ночной прохлады, теплые дыхания, смешивающиеся в воздухе. Он чувствовал, как она замерла на секунду, прежде чем ответить.

Потом все изменилось.

Ее руки вцепились в его рубашку, сминая ткань, притягивая ближе. Алекс прижал ее к фонарному столбу, и холод металла сквозь тонкую ткань пиджака заставил ее вздрогнуть. Но ей было не до холода — только до его губ, его языка, его тела, вплотную прижатого к ней.

Один из них — кто именно, они потом так и не смогли вспомнить — слегка прикусил нижнюю губу другого. Боль была сладкой, как запрет, нарушенный по обоюдному согласию.

Когда они наконец разъединились, дыхание сбилось, а губы горели.

— Так, — прошептала Вася, пытаясь прийти в себя. — Это было...

— Да, — Алекс прижал лоб к ее лбу. — Именно так.

Фонарь над ними снова мигнул, будто подмигивая.

Город все так же молчал.

Но для них в эту ночь он звучал, как симфония.

Глава 29

А наутро их ждал новый день.

Первые лучи солнца, укравшись сквозь щель полуприкрытых штор, расчертили золотом смятую постель. Алекс проснулся от осторожного движения Васи, словно