Лиса для Волка - Мишель Анри

Ее руки уже уверенно развязывали галстук, скользили вниз, к ремню. В голове Алекса мелькнула равнодушная мысль: "Почему бы и нет? Это же просто Саманта. Никаких обязательств. Никаких последствий."

Но тут, словно вспышка, в памяти возникло другое лицо – с россыпью едва заметных веснушек на переносице, с насмешливым прищуром серых глаз. Вася. Которая сейчас, наверное, сидит в московской квартире и…

Алекс резко отстранился.

— Стоп. Я сказал – нет.

Саманта замерла, удивленно вскинув брови. В ее глазах сначала промелькнуло недоумение, а затем – холодное понимание.

— О-о-о, – протянула она, медленно отступая. – Значит, слухи правдивы. У тебя там кто-то появился, в этой твоей Москве. И на этот раз все серьезно.

Он не ответил. Не стал ничего отрицать. Просто смотрел, как меняется выражение ее лица – от приторно соблазнительного к холодному, деловому и дальше к растеренно-жалостливому.

— Ну что ж, – Саманта грациозно наклонилась, подняла свою бутылку шампанского, одернула платье. – Тогда я, пожалуй, пойду. Но если вдруг… – она сделала короткую паузу у двери, бросив на него тяжелый взгляд исподлобья, – ты знаешь, где меня найти.

Дверь закрылась с тихим щелчком. Алекс остался один среди дорогой мебели, в окружении молчаливых картин современных художников. Он достал телефон. Одно новое сообщение.

Вася: "Я жду. Но если опоздаешь хоть на минуту – за тобой прилетит не бутылка шампанского, а мой каблук прямо в определенное место."

Алекс рассмеялся, впервые за этот бесконечный день. Его пальцы быстро застучали по экрану: "Упаковываю чемоданы. Билет уже заказан. "

Он подошел к панорамному окну. Где-то там, за океаном, его ждала женщина, ради которой стоило нарушить все правила, послать к черту все условности. И впервые за долгое время он почувствовал – это не бегство. Это возвращение домой.

Закрывшаяся за Самантой дверь вдруг распахнулась вновь, впуская ледяной сквозняк и горечь невысказанных слов. Алекс обернулся и увидел, как по алеющей от слёз щеке Саманты пролегла влажная дорожка.

— Ты думаешь, это всего лишь игра для тебя? — Ее голос, словно надтреснутая скрипка, дрожал от обиды. — Я люблю тебя, Алекс. Все эти годы… а ты просто…

Кулачки ее побелели от напряжения, но вместо того, чтобы гордо удалиться, она с яростью поставила бутылку Dom Pérignon на лакированную стойку бара. Хрустальный звон резанул тишину.

— Выпьем. На прощание.

Алекс хотел запротестовать, но ее дрожащие, пронзительно красивые пальцы уже с дьявольской ловкостью срывали фольгу с горлышка. Шампанское выстрелило пробкой, и брызги пены, словно звездная пыль, опали на черный мрамор столешницы.

— Сам…

— Только не говори, что сейчас сбежишь! — Ее глаза метали молнии. Она наполнила два бокала до краев золотистым напитком. — Один тост. И я исчезну из твоей жизни. Клянусь.

Он нерешительно взял бокал. Первый глоток – обманчиво холодный, колючий. Второй – уже не такой обжигающий, словно лед начал таять. Третий…

Комната, окутанная полумраком, начала лениво покачиваться. Голова налилась свинцом.

— Что… что в этом вине? — Алекс попытался выпрямиться, опереться на стойку, но ноги предательски подкосились.

Саманта приблизилась, словно хищница, крадущаяся в ночию. Ее пальцы, нежные и цепкие, запутались в его волосах.

— Просто расслабься… — прошептала она, обжигая горячим дыханием его щеку.

Ее губы настигли его губы, требуя, подчиняя. Сладкий, дурманящий вкус шампанского, густой шлейф дорогих духов, ее близость – все это обрушилось на него, словно лавина. Алекс почувствовал, как ускользает контроль, как воля, словно тонкая нить, обрывается под напором страсти. Руки, словно повинуясь чужой воле, сами потянулись к ее тонкой талии…

Прожектора ночного Манхэттена за панорамным окном расплылись в слепящее, пульсирующее пятно, словно маяк, зовущий в бездну.

Глава 32

Утро. Резкий солнечный свет, пробившийся сквозь щель в шторах, безжалостно ударил в веки. Алекс застонал и, сквозь болезненный спазм, попытался открыть глаза. Голова раскалывалась на тысячи осколков.

Рядом – тепло живого тела, шелковистая кожа, нежно обжигающая его ладонь.

Он, словно от прикосновения раскаленного железа, резко отдернул руку.

Саманта.

Она безмятежно спала, укрывшись белоснежной простыней до пояса. На полу, словно поверженные знамена, – ее черное кружевное платье и его небрежно брошенная рубашка.

Алекс, шатаясь, вскочил с кровати, но тут же схватился за виски. Что он натворил?

Телефон на прикроватной тумбочке вспыхнул входящим уведомлением: Вася: "Ты уже вылетел?"

Сердце рухнуло в пропасть.

Он с тоской посмотрел на спящую Саманту, на хаотичный беспорядок разбросанной одежды, на пустую, как его опустошенную душу, бутыль шампанского.

Встреча с Васей, и одна непростительная, роковая ошибка по имени Саманта.

Ярость, как кипяток, опалила его изнутри. Алекс сорвал простыню, словно срывая пелену с глаз, запоздало прозрев.

— Что это было, Саманта? — голос сорвался в хриплый рык, будто горло обожгли угли.

Она потянулась лениво, как сытая кошка, медленно приоткрывая глаза, затуманенные негой.

— Утро доброе, — проворковала она, плетя кружева улыбки, но, наткнувшись на его искаженное гневом лицо, мигом села. — Ой-ой. Кажется, кто-то проснулся не с той ноги.

— Ты что-то подмешала мне в вино, — чеканя каждое слово, он стиснул ее запястье, словно стальной браслет.

Саманта картинно закатила глаза, преувеличенно вздохнув.

— О, Боже, Алекс. Да ты просто вырубился от усталости, как младенец. Вино было кристально чистое.

Он, словно от