Подарок - Джун Ньютон Редфилд

– Я и ради него здесь тоже. Мое материнское сердце хочет быть с моим сыном. С нашим сыном. Давай начнём все сначала. Если ты, правда, любил меня. Будь со мной снова.

– Хорошо, – ответил Томас, и все силы из меня ушли.

Будто чёрная дыра стала засасывать в себя. Весь мир обрушился. Слезы потекли, как водопад. Я села на пол, закрывая лицо руками. Ко мне подошёл Орсон и взглянул в мое заплаканное лицо. Я поняла, что теряла все. Мой любимый сын останется с законными родителями. А Томас останется с той, которую любил. Все на своих местах. Но в этом мире нет места для меня в таком развитие событий.

Орсон смотрел на меня и начал тоже лить слезы и говорить «мама». Я поняла, что Томас и Белла сейчас придут сюда. Я вытерла слезы, успокоилась и сама вышла к ним. Они обнимались. Я вновь хотела расплакаться, но сдержалась.

– Мы тут продукты купили. А Орсон научился по дороге говорить «мама». Так что теперь, Белла, знай, когда он будет говорить «мама», то он зовёт тебя, – я широко улыбнулась. Томас смотрел на меня с печалью. Я так хотела знать, о чем он думал тогда. Я смотрела в его глаза с радостью, но в груди моей была горечь. – Не буду вам мешать. Томас, пришли мои вещи грузовиком.

Я ушла. Томас даже не дрогнул. Не выглянул в окно, как всегда делал. Я села в машину и уехала.

Я сдалась, хоть говорила, что никогда не сдамся и всегда буду ждать его. Однажды ты приходишь в тупик, и сколько бы ты ни бился о его стены, выход только один – идти назад.

Пусть Томас будет с ней. Мне не победить его любовь.

Бытуют множество мнений. Одни считают, что за любовь надо бороться до самого конца, хоть даже тебя отвергли. Другие считают, что надо отпустить человека в счастливое плавание с его возлюбленным, если любишь на самом деле. Ведь зачем мучить его своей навязчивостью? Если твоя любовь не нужна, так иди на все четыре стороны.

Я принимаю вторую точку зрения.

27 глава «Насмешка»

Несколько дней я лежала опустошенная. Я ела горы еды, смотрела сериалы, спала и ни с кем не разговаривала. Моя мама только приносила мне еду. Я больше никого к себе не пускала. В соц. сети я не заходила. Не хотела видеть сообщения от Томаса, даже если их не было. Я не хотела ничего знать о нем и Белле. Мы жили на десятом этаже. Иногда я смотрела на жизнь в низу, как шныряли там машины. Иногда появлялось желание прыгнуть и забыть обо всем. Я села на подоконник и представила, как взорвется Интернет после этого, как Томас будет чувствовать себя виноватым. Он говорил, что будет любить меня. Почему он соврал, если я от своих слов не отказывалась?

Зашла мама. Она подошла ко мне и обняла, начав плакать. Я погладила ее по спине и посмотрела на неё.

– Почему ты плачешь?

– Доча, я все поняла. Прости, что заставляла тебя говорить! Прости, моя звездочка!

– О чем ты говоришь?

– Весь интернет говорит о том, что Томас и Белла женятся после того, как вы были вместе так счастливы! Вы вместе вырастили Орсона! Он мне стал, как родной внук! – тут уже стала плакать я. Спустя столько лет, слез и обещаний они снова вместе. Будто меня и не было. Они женятся. Зачем я живу? – Моя малышка, он ведь казался таким хорошим!

– Он и есть хороший. Таких мало. Он безусловно особенный. Он любил одну всю жизнь. Нельзя его в этом упрекать.

– Нельзя упрекать? Можно! Ты его любила не меньше! Я помню, как ты ещё в тринадцать лет ставила его фото на обои в телефон и завешивала фотографиями с ним стены! Ты любила его десять с лишним лет! Ты тоже имеешь право на извинения! Так этот пёс ещё и приглашение нам всем прислал!

Приглашение. На свадьбу. Нет ничего больнее унизительного. Он хочет растоптать меня, зная, что я люблю его. Но мне все равно, что он хочет посмеяться надо мной. Я приду. Буду смеяться и улыбаться, будто все хорошо. Будто так и должно быть.

Детские шутки пусть и делают больно, но я этого не покажу. Я не поддамся. Я буду сильной, и никто не посмеет вытирать об меня ноги и смеяться надо мной. Я ещё найду своё счастье, а пока – не дам торжествовать и пировать на моем пепле.

Свадьба была через неделю. Я надела то самое платье, которое купила в тот день, когда Томас предложил мне быть семьей. Маловероятно, что он помнил об этом. Так что я без задней мысли надела это платье и вместе со всей семьёй отправилась на свадьбу, как ни в чем не бывало.

Место было прешикарное. Множество машин дороже моей в сто раз. Платья дороже моего в тысячи раз. Все здоровались со мной. До церемонии оставалось немного. Мы сидели в отведённом месте. Там были таблички для моей семьи, что для других не было наклеено. Мы сели и ждали. Просто ждали.

– Привет. Я уж не ждал, что ты придёшь. Почему не отвечала? – Томаса будто кто-то оповестил, что я пришла. Я закусила щеки и посмотрела на него.

– Я просто улетала ненадолго на Канары.

– Врешь! Сто процентов бы выложила фотки! Да ты и не любишь улетать на пару дней. Пойдём. Орсон так хотел тебя услышать!

– Ну пойдём, – ради Орсона я могла потерпеть все.

– О, ты надела платье, которое ты купила, когда мы стали семьёй! Почему ты сняла браслет? Мой всегда на мне, – Томас засучил рукав. На его руке все ещё был этот браслет. «Ава. Орсон. Томас».

– Он порвался. Я отнесла его в ремонт, – я выбросила браслет из окна.

Мы подошли к столам.

– Не хочешь выпить?

– Ты знаешь, что я не пью.

– Знаю. И я сам не пью. Я предлагаю тебе апельсиновый сок. Кажется, ты говорила, что он твой любимый.

– Томас, – кто-то