Темная душа - Ив Ньютон

Внезапно его губы накрывают мои с такой силой, что у меня перехватывает дыхание. Его поцелуй совсем не такой, как я себе представляла, а я представляла его бесчисленное количество раз. Он жестокий, собственнический, требовательный. Его язык вторгается в мой рот, завоёвывая территорию. Я должна оттолкнуть его, должна бороться с этим неприкрытым притязанием, но моё тело предает меня. Мои руки вцепляются в его рубашку, притягивая его ближе, а не отталкивая.

На вкус он как тьма и желание, как всё, чего я была лишена за всю свою уединённую жизнь. Его руки обхватывают меня за талию, прижимая к стене так, что наши тела идеально соприкасаются, его член прижимается ко мне так, что я всхлипываю ему в рот.

— Ты моя, Изольда, — рычит он мне в губы. — Скажи это.

— Нет, — выдыхаю я, выгибаясь навстречу ему всем телом.

Его смех мрачный, довольный.

— Твой рот говорит «нет», но твоё тело… — он обхватывает мою киску и грубо сжимает, заставляя меня застонать. — Твоё тело знает правду.

Я поворачиваю голову, прерывая поцелуй, тяжело дыша.

— Это ничего не значит.

— О, но это так, — его губы скользят вниз по моей шее, его клыки задевают точку, где бьётся мой пульс. — Я чувствую запах твоего желания, слышу, как колотится твоё сердце. Ты хочешь этого так же сильно, как и я.

— Хотеть — не то же самое, что принадлежать, — шепчу я, когда его руки проникают мне под рубашку, скользят по рёбрам и обхватывают грудь через лифчик.

— Это мы ещё посмотрим, — бормочет он, проводя большим пальцем по моему соску, отчего он мгновенно твердеет. — Я заставлю тебя признать это, Иззи. Я заставлю тебя умолять об этом.

Его уверенность приводит меня в бешенство, но в то же время от неё меня бросает в жар. Меня никогда так не трогали, никогда я не испытывала такой всепоглощающей потребности, которая угрожает подавить все рациональные мысли.

— Ты такая податливая, — шепчет он хриплым от желания голосом. — Ты идеально подходишь мне.

Его губы снова приникают к моим, на этот раз нежнее, но не менее властно. Я растворяюсь в нём, позволяя себе этот момент слабости, капитуляции. Его язык переплетается с моим, и я ощущаю его голод, его потребность. Это отражает мои чувства, усиливает их, пока у меня не начинает кружиться голова от желания.

Когда он отстраняется, его глаза становятся почти полностью чёрными, только вокруг зрачков видны едва заметные янтарные круги.

— Укуси меня, Изольда, — приказывает он, наклоняя голову, чтобы показать сильную шею. — Дай мне почувствовать, каково это, когда ты меня кусаешь.

Это предложение ошеломляет меня. Мои клыки автоматически опускаются при виде его обнажённого горла, мой голод растёт в соответствии с моим желанием.

Я никогда в жизни не была так возбуждена, что, по общему признанию, ни о чём не говорит, но, чёрт возьми. Я хочу наброситься на него. Я хочу терзать его, как дикий зверь. Я хочу быть с ним чудовищем и посмотреть, как далеко он мне позволит зайти, прежде чем остановит.

Я наклоняюсь вперёд, замирая на расстоянии вздоха от его кожи. Момент кажется монументальным, наполненным значением, выходящим за рамки физического акта. Это не просто кормление, это принятие чего-то более глубокого, чего-то связывающего.

Мои клыки вонзаются в его кожу, и мир наполняется ощущениями. Его кровь наполняет мой рот, густая и пьянящая, не имеющая ничего общего ни с раздатчиками, ни даже с небесной эссенцией Кассиэля. На вкус кровь Си-Джея — воплощение силы.

Тёмная, сложная, с оттенками чего-то древнего и дикого.

Он стонет, его тело сильнее прижимается к моему. Я обхватываю его ногами, и он поднимает меня выше. Его пальцы запутываются в моих волосах, прижимая меня к себе, пока я пью. Каждое движение моих губ вырывает из его горла новый звук, смесь удовольствия и капитуляции, от которой у меня кружится голова.

Он прижимает меня к стене и расстёгивает пуговицу на моих брюках. Я издаю тихий стон, когда его рука скользит внутрь и преодолевает барьер из моих трусиков.

— Чёрт, — шипит он, скользя пальцами по моему клитору. — Я знал, что так и будет.

Я должна остановиться. Я знаю, что должна. Но его кровь вызывает привыкание, она течёт по моим венам, как жидкий огонь. Я дрожу, когда он доводит меня до оргазма быстрее, чем кто-либо из нас ожидал. Мой клитор пульсирует под его пальцами, кровь бежит по моему телу, когда я пью, глубже, быстрее.

Я не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Я вцепляюсь в него когтями, практически ползу вверх по его телу, чтобы крепче схватить его. Он тяжело дышит, когда мы отступаем назад, мои клыки всё ещё впиваются в его кожу.

— Иззи, — рычит он. — Чёрт.

Он просовывает палец внутрь меня и замирает, прежде чем вытащить его и сделать глубокий вдох.

— Прекрати.

Я не обращаю на него никакого внимания. Я продолжаю пить.

— Изольда, если ты не остановишься, я не смогу предотвратить неизбежное, и я сомневаюсь, что ты хочешь лишиться девственности без надлежащей подготовки.

Эти слова пробиваются сквозь туман моей жажды крови. Я отрываю рот от его шеи, мои клыки втягиваются, когда я смотрю на него широко раскрытыми глазами, его кровь всё ещё на моих губах.

На лице Си-Джея отражается буря эмоций. Желание, голод и что-то похожее на благоговение. Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, собирая свою кровь, прежде чем поднести её ко рту. Этот жест настолько интимный, что заставляет меня вздрогнуть.

Его глаза изучают мои, тёмные и серьёзные.

— Я не стану отнимать это у тебя, прижимая к стене в безумии кормления, Изольда.

Я дрожу, всё ещё обнимая его, его рука всё ещё интимно прижата ко мне. Колотые раны на его шее уже зажили, но следы моего кормления оставляют пятна на воротничке его некогда белоснежной рубашки.

— Почему нет? — я бросаю вызов, мой голос звучит хрипло. — Разве не так поступают монстры? Чем занимаешься ты? Бери, что хочешь?

Его губы изгибаются в опасной улыбке.

— О, я согласен, Иззи — он прижимается своим лбом к моему. — Но, когда я это сделаю, это будет обдуманно. Просчитано. Я хочу, чтобы ты дрожала, умоляла, точно зная, что отдаёшь мне.

Стук моего сердца отдаётся в ушах, когда до меня доходят его слова.

— Ты так уверен, что я буду умолять, — шепчу я, не в силах сдержать дрожь в голосе.

— Да, — он осторожно опускает меня на пол,