Мачо для стервы - Татьяна Романская

Хм. Немного неожиданно.

— Сбежала? В смысле никому ничего не сказав?

— Мы даже предположить не могли, что такое возможно, — она молчит, хмуря брови.

Я подыскиваю нужные слова — сочувствия и поддержки, — но она продолжает говорить за секунду до того, как я открываю рот:

— Ладно, на самом деле все не совсем так.

— О? — я сажусь на ступеньку и смотрю на нее снизу вверх, давая понять, что весь во внимании.

— Думаю, были предпосылки. Я поняла это позже, — она отпихивает туфли от себя и смотрит вниз, внимательно вглядываясь в деревянный пол. — Например, однажды я подслушала, как мама сказала отцу, что не знает, кто она без него. Не в романтическом смысле, а в безнадежном. Как будто у нее не было никакой личности за пределами того, что она жена и мать.

Она сильнее натягивает на плечи мою куртку и смотрит мне в глаза.

— Я понятия не имею, планировала ли она уйти от него в тот момент или эта мысль еще не приходила ей в голову. Но даже не зная, что будет дальше, я решила, что не хочу быть такой. Я не хотела быть женщиной, которая проигнорирует свои собственные желания ради других. Я не хотела полагаться на мужчину — да и вообще на кого бы то ни было, — чтобы заполнить свою жизнь. Я не хотела чувствовать себя такой же потерянной, как моя мать.

Ее признание такое искреннее, обнаженное и честное, что становится не по себе. Меня поражает, насколько она уязвима передо мной. Раньше я никогда не видел Яну такой.

Это лишает меня дара речи. Я не хочу разрушать тишину, лишаться этого момента близости.

Через мгновение она отводит взгляд, шумно сглатывая.

— Отец был абсолютно опустошен, когда она ушла. Я, конечно, тоже была потрясена. Но какая-то часть меня почувствовала капельку счастья. За нее. Я правда верила, что она найдет себя, — Яна снова поворачивается ко мне. — А потом она взяла и наступила на те же грабли. Вышла замуж за мужика, который полностью подавил ее. Родила новых детей, которые полностью поглотили ее. Мы с Максимом разговариваем с ней только на дни рождения и Новый год — не больше.

Так вот на что она намекала, говоря о том, что детям не хватает материнской любви.

— С другой стороны, мой отец женился на женщине, которая совсем не похожа на мою мать. Она сильная, утонченная, независимая. У нее свой бизнес.

Это меня удивляет.

— Твоя мачеха?

— Странно, правда? Зная моего отца, — прислонившись спиной к столбу, она сползает вниз чтобы сесть на ступеньку напротив меня. — Но они самая счастливая пара из всех, кого я знаю. Безумно влюблены друг в друга. Идеально подходят друг другу.

— Вау, — я игнорирую желание поинтересоваться, не думает ли она, что мы тоже можем быть счастливой парой и концентрируюсь на ее словах. — И он не против того, что она работающая независимая женщина? Тогда почему тебе нельзя?

Она изящным жестом убирает за ухо прядь волос.

— Да. Он очень поддерживает ее работу. Именно поэтому я верю, что однажды он примет и меня. Честно говоря, думаю, он просто хочет, чтобы мы были счастливы. Он видит, что его жена счастлива, занимаясь своим делом. Надеюсь, однажды он поймет, что мне нужно нечто похожее.

У меня такое чувство, что она пытается расположить меня к своему отцу, и, поскольку он важен для нее, я хочу приложить усилия. Просто...

— Не знаю, смогу ли я привыкнуть к тому, что твой отец — нормальный мужик, — признаюсь я.

Яна тихонько смеется.

— Тебе не обязательно его любить. А вот для моей мачехи… ну, он определенно герой ее романа.

— А кто он в твоем романе?

Она хмурится, как будто ответ очевиден.

— В моем романе он мой отец.

Мои собственные отношения с отцом и сложны, и просты одновременно. Он такой же деловой, цепкий и умный, как Игорь. Иногда мне кажется, что мы просто не можем быть родственниками.

Но я все равно люблю его. А он любит меня. И мне было бы плохо и грустно, если бы такое положение дел изменилось.

С трудом справившись с внезапным комом в горле, мне все-таки удается ответить:

— Логично.

Ее взгляд полон сочувствия, как будто она знает, что творится у меня в голове. Боже, как же мне хочется оказаться ближе. Прикоснуться к ней. Обнять ее. Остаться рядом.

Я отворачиваюсь, подавляя лишние эмоции. Устремив взгляд к горизонту, я перебираю в уме все, что она мне рассказала, позволяя кусочкам сложиться в пазл, который составляет многогранная личность Яны. Теперь я лучше понимаю, почему она боялась связываться со мной — она не хотела полагаться на кого-то в деле слияния компаний.

Но тут возникает другой вопрос — почему она здесь, если ей не нужна ничья помощь?

Я оборачиваюсь, чтобы изучить ее реакции.

— Я тебе нравлюсь!

— Что… с чего ты взял?!

— Можем считать, что ты сказала мне сама. Тебе не нужна ничья помощь. И все же ты здесь, чтобы я тебе якобы помог. С какой стати тебе принимать от меня помощь, если ты хочешь сделать все самостоятельно? Только один ответ имеет смысл. Я тебе нравлюсь.

— Отстань. Ты мне не нравишься, что за бред, — но ее кожа становится алой.

— Ты краснеешь. Точно нравлюсь, — я смеюсь, наслаждаясь неожиданным поворотом событий. — Не могу поверить.

— Может, хватит? Ты выставляешь себя на посмешище, — она поджимает губы и качает головой.

— Здесь нет никого, кроме тебя, и мне все равно. Это стоит того, чтобы услышать правду. Получается, мы с тобой в равных условиях.

Она снова качает головой, но на этот раз не говорит ничего прямо. Вместо этого наши взгляды встречаются, и я ясно вижу все в ее глаза. Я ей нравлюсь. Да!

В груди снова странно, жарко сжимается что-то неопознанное. То самое чувство, которое я хочу то ли игнорировать, то ли удержать на подольше. В голове путаются мысли, слова, которые я могу сказать прямо сейчас, оседают на языке, чувства хотят быть выражены. Пристально глядя на Яну, я двигаюсь ближе, желая поцеловать ее. Мне нужно занять свой рот чем-то, иначе я снова ляпну какую-нибудь дикую глупость.

Сначала наши губы двигаются медленно, мы даем друг другу возможность как следует распробовать все на вкус, проверяя границы. Затем поцелуи становятся глубже. Страстнее. Мы прижимаемся ближе, обнимаемся крепче, чтобы тонко чувствовать собственные ощущения. Я знаю, что мы