Притворись моей любовью - Карина Семёнова

тянула воду из земли, воздуха, листьев. Мерцающие капли стекались, сливались, формировались в щит, но я уже понимала: не успеть, огневик слишком быстрый. Я встала в защитную стойку, как учил отец на долгих занятиях. В ладонях возник холодный сгусток чистой энергии: такой явно не понравится горящему монстру. Краем глаза я успела заметить, как ко мне бегут Нальди и Тайджей. Огневик махом преодолел расстояние до меня, прыгнул, метясь мне в горло. Его пасть растягивалась всё больше, и уже казалось, что зверь только и состоит что из острых зубов-иголок да языков пламени. В голове отстранённо пронеслась мысль «то женихи лезут, то огневики». Я метнула шар-сгусток в монстра, немного сбив его полёт, приготовилась к удару. Но прямо передо мной вспыхнула яркая фиолетовая звезда. Огневик врезался в её свет, как в стену, и его отбросило в сторону.

— Акси! Спасибо!

Звезда превратилась в аксолотля, и он плавно, словно сухой осенний лист, упал мне на руки. Фамильяр использовал магический резерв – мои собственные силы, переданные ему, – чтобы спасти нас от огня. Хорошо, что рядом море, и я могла черпать силы, и тут же передать их Акси. Он заморгал, свернулся клубочком на ладони и затих.

Огневик ворочался на земле, раздувался всё больше и больше. Длинными прыжками подбежал Тайджей, ловко раскинул сеть и подтянул верещащего огневика к себе. Нальди открыл клетку, и Тайджей ловко пихнул упирающегося монстра туда. Зажглись символы на стальных прутьях, щёлкнул замок. Пламя на шёрстке погасло, и зверёк снова превратился в умильную меховую игрушку, строящую глазки и изображающую робость и миролюбие. Такого так и манит потискать.

Нальди тронул меня за локоть, и я кивнула ему, давая понять, что в порядке. Недалеко стояла Рудио и задумчиво смотрела на огневика. Тайджей устало сел рядом с клеткой и вытер пот со лба.

— Ну как? Почувствовали себя магами с боевого? – тяжело дыша, спросил Тайджей.

— Прости, – заговорила я. – Мне жаль, что доставили неприятности. Мы не собирались выпускать огневика. Он… сам. Ну почти.

Нальди внимательно на меня посмотрел и перевёл взгляд на Рудио. Он без сомнения догадывался, кто причина этого «почти».

Тайджей поднялся на ноги и осмотрелся. Подпалины на земле, пожжёные ветки деревьев немым укором чернели в темноте. Деревья должны умирать старыми. Это неправильно, что гибнут в огне молодые. Вся моя душа протестовала. Богиня-природа плачет, когда гибнет красота. Ведь в каждом дереве, в каждом листике, травинке её душа.

— Я могу помочь, – Нальди покосился на расстроенного Тайджея. – По крайней мере самые крупные следы скрою.

Нальди подошёл к ближайшему дереву, протянул руки. Раздался тихий треск и обугленное пятно на стволе зажило, покрылось гладкой корой. Тайджей вздохнул с явным облегчением и расплылся в улыбке.

— Ты даже так умеешь? – удивилась я. Нальди никогда не говорил, что в ладу с растениями.

— Немного совсем. Раньше помогал родителям в огороде и саду. Мы сами растим себе еду, поэтому пришлось осваивать.

Нальди двинулся к следующему дереву, и обожжённые раны, похожие на уродливые плесневые пятна, затянулись.

— Ну почти незаметно. – Тайджей придирчиво осматривал дерево. – Буду молить богов всех времён и народов, чтоб профессор ничего не заметил. Иначе в клетке буду сидеть я.

— Только бы Джуел не узнала. У этой грифоницы язык за зубами совершенно не держится, – буркнула Рудио за моей спиной.

Нальди бросил на неё быстрый взгляд, подошёл ближе и навис на ней.

— Рудио, сегодня ты превзошла себя. Ты совершенно не думаешь о последствиях. Почему считаешь, что всё сойдёт с рук? Твоя самоуверенность иногда граничит с самодурством.

Никогда не видела, чтобы Нальди так себя вёл. Обычно он отмалчивался, а нескольких насмешливых слов Рудио было достаточно, чтобы его смутить.

— Ты почему это со мной так говоришь? – возмутилась Рудио, захотела уйти, но Нальди перехватил её. – Да, я везучая, завидуй молча! А если всего бояться, то самое интересное пройдёт мимо. Всё же обошлось!

Она попыталась отцепить от себя руки Нальди, схватилась за его предплечье, и Нальди зашипел от боли. Рудио потянула его рукав вверх, и мы увидели на руке Нальди безобразный ожог и кровавые полосы от когтей. Рудио изменилась в лице, отступила.

— Тебе же надо к целителю! – ахнула я. Поток воды потянулся от меня к Нальди, обматываясь вокруг его руки. «Хоть так уменьшить боль. Как жаль, что я не могу создавать лёд!»

— Угу, – хмыкнул Нальди, – и объяснять откуда у меня ожог в форме звериной лапы.

— Тогда, может, обратимся к моей знакомой, Финетте Андертон, она делает прекрасные снадобья.

— Да у меня тоже есть знакомый с ботанического. Зайду к нему.

Тайджей присвистнул, разглядывая рану Нальди.

— С боевым крещением. Всё же умудрился тебя зацепить. – Тайджей потряс клетку, и огневик, устроившийся спать, недовольно заворчал. – И люциков не посмотрели…

Я только отмахнулась: уже не до люциков. Попрощавшись с Тайджеем, мы поплелись к главному входу Академии. Рудио всю дорогу была притихшей, только настороженно поглядывала на Нальди, взявшегося проводить нас до самой комнаты.

В Академии было тихо. Мы шли, мечтая не попасться на глаза никому из преподавателей. Однако когда мы поднялись в женское крыло, то неожиданно натолкнулись на Эдгара МакКоллина и Финетту у дверей её комнаты. Эдгар при виде нас нахмурился, а Финетта смутилась.

«Эдгар и Фини? В такое позднее время и здесь? Неужели они вместе?»

Я улыбнулась неожиданной парочке, и оглянулась на Рудио, испугавшись, что эта нечаянная встреча уязвит её. Но она – как странно – просто прошла мимо, погружённая в свои мысли. Лишь рассеянно кивнула в ответ на сдержанные приветствия Эдгара и Финетты.

Зато Нальди, едва завидев МакКоллина, стал ещё мрачнее, скупо попрощался с нами и ушёл.

Когда мы вошли в комнату, Иветта висела в воздухе в метре от пола и лениво помахивала хвостом. Я взяла её на руки, уткнулась в тёплую шерстку. Иветта замурчала, и на душе стало легче. Появился Акси, устало плюхнулся на плечо, потом переполз кошке на голову, уютно устроившись между её ушами. Иветта, к счастью, не возражала, а то ещё одной погони я бы просто не вынесла.

Рудио сразу же спряталась в ванной, и я услышала, что она плачет. Впервые, сколько я её знаю, моя всегда весёлая подруга так горько плакала.

Глава 37

Доментиан

Дело принимало серьёзный