Притворись моей любовью - Карина Семёнова

залез на специальную подставку и начал торжественную речь. После его слов «дорогие друзья, мы собрались здесь по грустному поводу», я попыталась начать тосковать по Галгалее, но не очень получалось. Ректор говорил много, долго, нудно, и приходилось прикладывать массу стараний, чтобы не отвлекаться и изо всех сил печалиться. Без движения я начала мёрзнуть на осеннем ветру, даже болеро не спасало. Усугублялись мои неприятности близостью демона, его присутствие очень нервировало. Поворачиваться было нельзя, но я украдкой посматривала на него. Он выглядел скучающим, даже рассеянным, и я расслабилась. Зря. В очередной раз когда я взглянула на него, он быстро поднял глаза, перехватил мой взгляд и подмигнул, самодовольно улыбнувшись. Меня бросило в жар. С ужасом я поняла, что и остальные мои взгляды он примечал и наверняка записал насчёт своей неотразимости. В такой ситуации, разумеется, полагалось сгореть от стыда, но я решила, что мне по статусу не положено смущаться демонов, поэтому нарочно неторопливо отвела глаза и подняла голову повыше. Пусть не воображает, что может запросто вогнать меня в краску. Во время предыдущей встречи я повела себя не лучшим образом, распереживалась, но теперь-то я стала сильнее. И увереннее. И крепче. И… Я и думать забыла, какой я стала, потому что над собравшимися, над гробом, над страдающим ректором поплыли пузыри, большие, великолепные, они переливались всеми цветами радуги и мерцали на свету. Кому в голову пришла такая идея? Это же скандал!

Один из пузырей достиг Урлах-тора, мягко качнулся и лопнул, рассыпавшись разноцветными блёстками. Я вдохнула да так и замерла, не зная, что делать: плакать или смеяться. С одной стороны, похороны совсем не подходящий повод, а с другой — ну красиво же! Может, сегодня у кого-то день рождения и это такой оригинальный подарок? Студенты заволновались, преподаватели зашептались, ректор попытался продолжить свою торжественную речь, но его голос становился всё выше и выше, пока не стал тоненьким, как у комара. Пузырь, оказывается, не только блёстками одаривал, но и менял голос.

Поднялся шум, забава мгновенно захватила внимание. Студенты уже не скрываясь хихикали, тянули руки к пузырям. Те, стоило только дотронуться, лопались, обдавая брызгами и блёстками ко всеобщей радости. Парни за моей спиной начали новыми писклявыми голосами напевать скабрёзную песенку. Откуда-то появились чёрные кошки, как две капли воды похожие на мою Иветту. Похороны рискнули затмить собой жизнерадостный праздник Весны, всё больше напоминая развесёлое гулянье.

Только преподаватели да мы, студенты, стоящие недалеко от гроба, старались сохранить невозмутимость. Господин Камнегрыз попытался призвать к порядку всех остальных и ему почти удалось, но ненадолго. «Голая!», «смотрите, платье тает», «вот это да» понеслось со всех сторон, и я не выдержала, завертела головой узнать, что же случилось. Узнала, и у меня рот открылся от удивления. Платье Айрин Остроули на глазах становилось до невозможности прозрачным, а потом и вовсе исчезло, оставив растерянную Айрин стоять посреди толпы в нижнем белье необычного кроя. Я нарушила протокол — какая разница, всё равно это уже не похороны, а комедия — попыталась добраться до Айрин, но меня опередил МакКоллин. Он сорвался с места, в мгновение оказался рядом с Айрин, укутал её в свой сюртук, но она всё равно чуть ли не плакала и куда-то бросилась, не разбирая дороги. Вампир побежал за ней.

Я попыталась вернуться к гробу и исполнению обязанностей, но меня едва не сшиб с ног Войнич. Он схватил за руку госпожу Амину, вытянул её на свободное место и встал на одно колено.

— Согласна ли ты стать моей женой?

Богиня-природа и четыре стихии! Ну и похороны! Почему Войнич делает предложение именно сейчас? И кому! Ведь госпожа Амина преподаватель. Это законно? Впрочем, я за них рада. Что может быть прекраснее любви? Наверное, и пузыри предназначались Амине. Ну Войнич! Не зря считается хулиганом, какого Кеалмэ не видывал. Под радостные возгласы толпы Войнич впился поцелуем в госпожу Амину, а бледный ректор чуть ли не сполз со своей подставки, наверное, от умиления новоиспечёнными женихом и невестой.

Брызги, блёстки, смех. Вот так завершились похороны Галгалеи, и нас распустили. Даже обряд погребения не довели до конца, гроб с телом так и остался стоять. У меня небогатый опыт посещения похорон, но я уверена, что эти были самые необычные.

Глава 41

Доментиан

​​​ Интересно, как отреагирует Кадум, если увести у него девушку? Тем более его истинную. Это было бы забавно! Повезло Браму, что у меня другие планы. Однако полюбезничать с Шантиль точно не помешает.

Я улыбнулся.

— Ради святых драконов, простите! Я не хотела, правда… Я всё исправлю, честное слово! — залепетала Мадлен.

Она покраснела, потом посерела, а после побледнела до синевы. Пока Мадлен не перебрала все цвета радуги или вообще не пошла пятнами, оскорбляя моё чувство прекрасного, я поспешил заговорить:

— Не стоит так переживать, госпожа Шантиль. Проблема легко решается.

Бытовую магию я не любил, слишком она нетворческая, но ценил, так как именно она позволяла быстро приводить себя в порядок. Я прошептал заклинание, сложил пальцы щепотью и обвёл пятно. Оно подёрнулось зелёным туманом, и через пару мгновений исчезло без следа.

— Пожалуйста, не проклинайте меня, господин…

— Доментиан, — я слегка склонил голову в знак приветствия. Шантиль стояла не шелохнувшись и вцепившись в поднос так, будто бы он способен спасти её как минимум от смерти. Я взглянул на содержимое тарелок. Так-так, кухня дроу. Довольно своеобразный выбор для человеческой девушки.

— Зачем вам это? — полюбопытствал я, не забыв снова улыбнуться. — Хотите разнообразия, попробуйте блюда демонической кухни. — Я посмотрел на раздаточные столы и добавил: — Хотя нет, боюсь, салат с жуками вам не понравится, тем более эти жуки окрашивают зубы в красный цвет. В Академии почему-то представлены самые экстравагантные блюда демонов, хотя в Хаосе мы едим в основном не это.

— А ч-что едите?

— Что-нибудь попроще. Некрасивых девиц, например. Их проще ловить, чем жуков. — Я посмотрел на Мадлен и прищурился так, словно оценивал её внешность. Шантиль с неподдельным ужасом отшатнулась.

— Не ешьте меня, умоляю!

Я рассмеялся: она всё восприняла всерьёз.

— Что вы, Мадлен, вы же красавица.

Шантиль бросила затравленный взгляд мне за спину.

— С-спасибо, господин Доментиан. — Она вымученно улыбнулась. — Была рада поз-знакомиться. Там мой друг, я пойду. — Мадлен по широкой дуге обошла меня и кинулась к высокому парню-грифону, который с испугом смотрел на