Твоя наследница - Рина Беж

Котова бы, судя по насупленным бровям, отказалась. А тут прокатило. Да, Юля — авторитет для детей и безусловный лидер, но против трех умильных мордах, которые сварганили Амина, Надя и Богдан, услышав предложение, устоять не смогла.

На то и был расчет.

«Удачи, братишка!)) У тебя на руках все козыри, так что действуй.»

Высвечивается спустя минуту пожелание от Гроссо.

Он совершенно прав. Я использую каждый.

Отвечаю мысленно, одновременно набирая:

«Обязательно. Спасибо, братишка!»

* * *

В здание гостиничного комплекса вхожу в сопровождении охраны, остающейся впоследствии на первом этаже у стойки ресепшена.

— Добрый день, Давид Дамирович, — встречает личный помощник, как только на табло индивидуального лифта для руководства высвечивается цифра «24», и двери разъезжаются.

— Добрый, Тимур. Как у нас дела? Есть что-то срочное? — киваю молодому, но очень перспективному парню, работающему в моей команде уже третий год.

Никогда не был приверженцем тех устоев, что на месте личного помощника и секретаря должна непременно быть молодая длинноногая секси-леди с голливудской улыбкой и списком обязанностей «всё включено».

Бред.

На работе я привык работать, а не отдыхать.

И сбрасывать напряжение посреди совещания мне не требуется.

— Нет, всё штатно. Отчетность за вчерашний день и сводные таблицы у Вас на столе. Корреспонденцию занесу минут через десять. Вершанский просил о встрече. И дважды звонила Ваша сестра, — перечисляет Тимур, не глядя в блокнот.

— Сказала что-то конкретное?

— Нет, настаивала на приватном разговоре. Ругалась.

— Понятно, — киваю, совершенно не удивляясь такой настойчивости Карины.

Сестра привыкла всегда и везде быть на первом месте, а также к тому, что ее желания выполняются беспрекословно и практически мгновенно. Тут же облом.

Принцесса свалилась с пьедестала.

Может, мелочный шаг, но я решил самоустраниться от неприятных для себя людей. А заодно и закрыл все прямые каналы связи. Мои личные номера только для близких. Те же, кто, улыбаясь в глаза, пихает нож в спину, считая при этом себя правым, к таковым не относятся.

А значит, встречи и телефонные разговоры только через секретаря… и по записи.

— О, снова она, — кивает Тимур в сторону стационарного, негромко вибрирующего аппарата, на котором высвечивается номер Карины. — Сказать, что Вас по-прежнему нет?

— Не нужно. Соедини минуты через две, — не собираюсь прятаться от родственницы, разыгрывая обиженного мальчика.

А вот напомнить еще раз, что она была неправа, очень даже стоит. Вдруг мозги встанут на место?

Фантастика, конечно. Но чем черт не шутит. Может, повзрослела девица?

— И через двадцать минут пригласи Вершанского, — добавляю, заходя в кабинет.

Уверен, что беседа с родственницей долго не продлится.

— Понял, сделаю.

— Спасибо.

Закрываю за собой дверь, сбрасываю пиджак на диван, стоящий вдоль левой стены, и, расстегнув запонки, закатываю рукава белоснежной рубашки.

Предусмотрительный помощник загодя включил кондиционер, потому в помещении прохладно, а благодаря огромным панорамным окнам еще и очень светло.

Обегаю взглядом помещение, в котором провожу большую часть своего времени: молочно-белая плитка на полу, светло-серые стеновые панели, высокие потолки, большой рабочий стол из красного дерева с небольшим полукруглым островком перед ним, мое огромное кожаное кресло и четыре чуть меньшего размера для посетителей. Слева темно-коричневый кожаный диван и низкий столик из матового стекла, справа во всю стену встроенные глянцевые шкафы, за одной из дверей которого прячется вход в личную комнату отдыха.

Всё стильно, всё сделано со вкусом… И точь-в-точь повторяет мои кабинеты в Италии и в Турции. Порой зависая в офисе по несколько дней, можно понять в какой стране находишься, только выглянув из окна.

— Давид Дамирович, соединяю? — слышу голос помощника, звучащий через переговорное устройство.

— Давай, — даю отмашку, садясь в кресло и разворачивая его в сторону окна.

Изумительный вид на город очаровывает. Много зелени, современные постройки центрального района, а если смотреть вправо, видна кромка городского пляжа и море.

Темное и манящее.

— Давид, я не понимаю, что за ерунда происходит, — голос полный недовольства и обиды, заставляет отвлечься от пейзажа за окном и вернуться к делам насущным. — Почему я не могу дозвониться до тебя уже несколько дней? Ты не имеешь права меня игнорировать и заставлять волноваться.

— Карина, здравствуй, — прекращаю словесный выплеск короткой отрывистой фразой.

— Привет, — фыркает сестра и тут же продолжает, поняв, что большего от меня пока не добиться, — ты меня вообще слушаешь? Мы же договаривались, что ты поможешь моему мужу перед выборами. Уже сроки горят, а ты исчез со всех радаров.

— Что прости? О чем это мы договаривались? — невесело хмыкаю.

Как бы младшая Цикал не тараторила, каждое ее предложение я успеваю расслышать и оценить. И в очередной раз осознаю, что сестренка умело переворачивает факты, подстраивая их под собственные потребности, и манипулирует, давя то на жалость, то на родственные отношения.

Вот и этот раз не исключение.

Важна только она и ее «хочу».

О том, что жестоко обошлась со мной и моей дочерью, уже и не вспоминает.

Забыла.

Стерла из памяти, как лишнюю малоинтересную информацию.

— Дав, нам деньги нужны на предвыборную кампанию. И не малые. Срочно. Ты должен помочь! Иначе Ахмет разозлится и может отыграться на мне, — меняет тактику Карина, переходя от вызывающего тона на просящий. — А я могу быть беременна, мне нервничать вредно.

Наша песня хороша, начинай сначала.

Что сказать… Не получи я хороший урок от родственников неделей раньше, точно бы купился на слезные причитания любимой младшенькой, даже глаза бы закрыл, что беременностью сестра прикрывается уже последние года три, если не больше. Хотя вроде бы память пока не подводит.

Но теперь всё…

Баста!

Даже не ёкает нигде.

— Извини, дорогая, ничем не могу помочь, — говорю ровно, а в голосе нет ни капли сожаления.

— КАК? Давид, ты с ума сошел? Я уже обещала, что ты дашь денег!

— Ну, раз обещала… ищи, — пожимаю плечами. — От меня ты их больше не получишь.

— Пожалел, значит? — визг разгневанной женщины режет барабанные перепонки. — Тебе-то они зачем в таком количестве? Да я бы давно уже себе прикупила…

— Карина, избавь меня от ненужных подробностей. Мои деньги я буду тратить на своё усмотрение и на моих женщин?

— Ты о ком? — включает недалекую блондинку сестра.

— Я об Амине и Юле, — напоминаю очевидное.

— То есть ты решил променять меня, твою родную сестру, на какую-то подстилку и ее отродье? Да она же шлю…

— Рот закрой, — говорю тихо, но и этого хватает, чтобы та, кого я всегда считал скромной, милой девушкой, притихла. — Еще слово в сторону Котовой или моей дочери… и я твоему мужу, да и тебе заодно такие парламентские выборы устрою, каких еще в