Гондола химер - Морис Декобра

Среди боевой обстановки броненосца «Кромвель» мирный, темно-красный плюшевый ковер, вокруг стола сидят офицеры, потягивая виски с содовой водой и спокойно обсуждают свои планы. В медных пепельницах тлеют папиросы. Контр-адмирал сэр Брадлей Уоттербет разговаривает с полковником Уатсом, начальником английской воздушной эскадры в Египте, в время как капитан «Кромвеля» объясняет вполголоса главному врачу и председателю военного суда экспедиционного корпуса рикошет двенадцатифутовой гранаты на стальной броне. На правом борту судна, под иллюминаторами, окруженными медными пластинками, генерал Лесли Варрен, начальник генерального штаба, шутит с двумя молодыми артиллерийскими офицерами. Его шутки холодны и жестоки и напоминают тибетского палача, спокойно разрезающего живое тело остро наточенным кинжалом. У Лесли Варрена стальной взгляд, седые виски и маленькая бородка пепельного цвета. Его поцелуи должны быть шероховаты. Его реплики остры, как жало; он пускает их с неподражаемым искусством и ранит тело собеседника, не вызывая крови.

«Кромвель» стоит на якоре в порту Валетты, перед крепостью Сан-Анжело, у входа в бухту Калькара. Огни военных кораблей сверкают, освещая ночную мглу. Стук в дверь. Входит метрдотель, протягивая письмо генералу Варрену. Последний коротко указывает на помощника начальника штаба Бэрроу. Служебные бумаги передаются полковнику. Стюарт настаивает:

– Простите, генерал!.. Это письмо частное и спешное.

Лесли Варрен повернул голову и внимательно рассматривает длинный белый конверт, надписанный изящным почерком; женский почерк вместо торжественной формулы: «Оn His Majesty’s service»[89]. Какой сюрприз на водах Мальты, в девять часов вечера, на борту бронированного крейсера, в двадцать три тысячи тонн. Подпись поражает его еще больше. Скрывая удивление он читает послание:

«Дорогой Лесли!

Помните ли вы еще чай в между союзном клубе в Париже много времени тому назад и нашу, не лишенную пикантности, беседу? Помните ли вы наш обед, заставивший нас забыть о существовании условностей? Если все эти воспоминания еще живы, соблаговолите принять меня сегодня вечером где и когда вам будет угодно. Я не оскорблюсь даже приемом в орудийной башне или блокгаузе, пахнущем нефтью и порохом. Благоволите передать ответ хозяину барки, который доставил меня к «Кромвелю»; ваши беспокойные и подозрительные матросы преградили мне путь дальше.

Искренне преданная вам Диана Уайнхем».

Лесли Варрен поднимается и, коротко извинившись, выходит за Стюартом. Он торопится к шлюпке. Сторожевой матрос подтверждает положение объяснением:

– Сэр, там находится рыбачья шхуна, пришедшая с побережья Horloge, с дамой на борту. Я не разрешил ей причалить.

Но Лесли Варрен окликает мальтийца в рупор; тот понял его. Несколько ударов весла, и барка у крейсера.

Леди Диана узнала генерала. Она поднялась и, опираясь на протянутую руку, легко стала на влажный мостик и поднялась по деревянной лестнице.

Лесли Варрен заметил, целуя ее руку:

– У вас театральные появления, дорогая! Я никогда не думал, черт возьми, что буду иметь удовольствие видеть вас сегодня на борту «Кромвеля».

– От меня можно всего ожидать… Но на мостике немного свежо, генерал!

– Я как раз собирался пригласить вас в свою каюту… Пожалуйте, леди Диана! Здесь не особенно светло… Корабли его величества освещаются не так ярко, как плавучие, дворцы на Атлантическом океане… Входите, садитесь вот в это кресло, закурите папиросу и расскажите мне, какое счастливое сплетение обстоятельств привело вас ко мне на воды Средиземного моря в такую темную ночь, как сегодня.

Леди Диана уселась против Варрена. Его серые глаза впились в нее. Что таил в себе взгляд этого человека? Чем объяснить его любезность? Два существа столкнулись однажды вечером в уютной обстановке ресторана. Поединок остался без последствий, не оставив на месте битвы ни одного раненого. Но возможно, что у одного из них остался шрам, и, если большие несчастья убивают, маленькие наслаждения царапают иногда кожу. Кто сможет утверждать, что мужская гордость холодного дипломата не была уязвлена леди Дианой? Разве мог он забыть фразу: «Этот маленький том, чтобы искупить ваше невежество вчера вечером?» Мог ли он, случайный любовник, забыть, что его темперамент не удовлетворил его требовательную партнершу?

Леди Диана старалась прочесть в серых глазах, устремленных на нее, блеск плохо скрываемой злобы. Генерал Варрен старался разгадать истинную причину этого, столь неожиданного, визита по голубым глазам, устремленным на него. Только два метра разделяли эти два тела, некогда познавшие друг друга, но эти два метра были пропастью.

– Видеть вас на Мальте среди боевой обстановки доставляет мне истинное удовольствие.

– А для меня, дорогая Диана, принимать вас здесь, между двух пятнадцатидюймовых пушек – поистине неожиданная радость.

Время шло. Иллюминатор, круглый глаз каюты, казалось, наблюдал своим сверкающим зрачком за двумя собеседниками, ощупывавшими друг друга. Их свидание напоминало первое столкновение дуэлянтов. Лесли Варрен думал про себя: «Что привлекло ее сюда, просьба об услуге или нездоровое любопытство? Чего она ждет от меня? Одолжения или соучастия?» Он был наготове и мог играть с огнем. Воспоминание о слишком кратком приключении овладело его мыслями. Генералу хотелось бы закрыть глаза и спокойно пережить вновь забытые минуты. Так кот, усевшись на кончике стула, вспоминает мышей, съеденных между сумерками и зарей.

Леди Диана продолжала своим ясным и теплым голосом:

– Вы вправе удивляться, дорогой Варрен, видя меня здесь в этот час. Мне гораздо больше подходило бы одеваться теперь к какому-нибудь танцевальному вечеру в итальянском отеле. Говоря откровенно, я приехала к вам просить услуги. О, не готовьтесь услышать от меня какую-либо невыполнимую просьбу.

– Моя совесть, дорогая, в ваших руках, быстро получит эластичность жевательной резинки.

– Вы полагаете, Лесли? А если я просто выскажу желание увезти вас в Париж, вы откажетесь?

– Вы забываете, Диана, что я нахожусь на действительной службе и что через несколько дней я буду командовать британскими войсками в Египте.

– Ради любви дезертируют, мой дорогой!

– Да, в опереттах… когда имеют дело с шоколадными солдатиками.

– А разве наша жизнь не гаерство или тающая конфета? Но я объясню вам, чего я хочу. Я хорошо осведомлена, потому что в качестве бывшей жены посла я пользуюсь доверием очень многих людей. Итак, я узнала, что наше правительство приостановило визировку паспортов, чтобы временно прекратить наплыв туристов в Египет.

– Совершенно верно.

– Тем не менее, я решила отправиться в Каир. И так как у меня нет ни малейшего желания натолкнуться на какие-нибудь неприятности при въезде в Александрию, я прошу вас снабдить меня пропуском, который поможет мне в случае надобности.

– Дорогая, я восхищен вашим планом поездки в Египет, но ваша просьба невыполнима.

– Но почему?

– Потому что ваше присутствие там будет для меня опасным развлечением…

– И поэтому вы отказываете мне?

– Я подпишу вам пропуск только при одном условии, если вы обещаете посетить меня в Асуане, в моей главной квартире.

Леди Диана изобразила удивление на своем лице.

Генерал иронически посмотрел на нее, но тотчас же, впрочем, деланно улыбнулся. Это напоминало кинжал, помазанный медом.

– Вы обещаете мне это, дорогая? – настойчиво повторил он. – Неужели, у вас хватит совести развлекаться в Каире пока я буду занят подавлением мятежа в верхнем Египте?

– Асуан расположен в зоне военных действий. Дадут ли туда пропуск женщине?

– Поскольку это мое желание, оно выполнимо. Я выдам вам пропуск, разрешающий свободный проезд по всей территории Египта и Судана.

– Благодарю вас, генерал!

– Но не забывайте условия, поставленного мною для выдачи этого документа: я увижу вас в Асуане.

– А если я забуду приехать на свидание с вами в окрестности Нильских порогов?

– Тогда я принужден буду объявить ваше присутствие в Египте нежелательным и заставить вас покинуть его с первым же пароходом.

– Вы серьезно говорите, Варрен?

– Я никогда не был более серьезен. Через две недели после вашего приезда в Александрию жду вас на чашку чая у себя в палатке.

– Это приказ?

Генерал встал и, приблизившись к своей гостье, положил руку на ее изящный локоть. Леди Диана иронически смотрела на красные с золотом знаки отличия,