Самый тёмный грех - Ноа Хоуп

запястье. Кожа была бледной, почти прозрачной, с проступающими голубоватыми венками. Я задержала дыхание, прижимая лезвие к коже… Одно резкое движение… другое… третье…Острая боль пронзила меня, заставив вздрогнуть и вздохнуть, закусив нижнюю губу. И в этот момент я чувствовала себя так, словно открыла клапан, выпуская наружу всю ту негативную энергию, которая разрывала меня изнутри.

Я смотрела, как тонкие, алые линии на моих руках наполняются кровью, медленно расползаясь, и мне становилось легче. Каждая алая капля была словно беззвучным криком моей израненной, истерзанной души.

Включив холодную воду, я подставила руки под струю. Они обжигали свежие порезы, но вместе с тем приносили и странное, извращённое успокоение. Кровь смешивалась с водой, окрашивая её в бледно-розовый цвет. Я тщательно вымыла руки, стирая следы своей слабости и отчаяния, стараясь не думать о том, что делаю, сосредоточившись только на физических ощущениях – холод, жжение ран…

Выключив воду и вытерев руки мягким, пушистым полотенцем, я натянула рукава платья и внимательно осмотрела себя в зеркале. Следов не было видно. Макияж, немного поплывший от слёз, я быстро поправила и снова стала той же безупречной, холодной, непроницаемой куклой, которой должна была быть в присутствии других людей.

А теперь мне нужно вернуться к Римо и играть свою роль, пока я не найду способ выбраться из этого ада.

Глава 15. Дана

Когда я вышла из ванной, Римо ждал меня у самой двери, небрежно прислонившись к стене. Маска скрывала его лицо, оставляя открытыми только тёмные глаза. Он смотрел на меня, и этот взгляд, острый, как скальпель, препарировал мою душу, слой за слоем, безжалостно обнажая самые потаённые уголки. Боль, страх, отчаяние… всё это он пытался найти во мне, вытащить наружу, как добычу из капкана. Но я выдержала его взгляд, не дрогнув, не позволив ни единой эмоции промелькнуть на моём лице. Пусть смотрит. Он ничего не найдёт, кроме той маски безразличия, которую я научилась носить с таким совершенством.

– Пойдём. – наконец произнёс он, и жестом указал направление.

На этот раз Римо не обнял меня за талию, и я мысленно поблагодарила судьбу за маленькую передышку. Каждое его прикосновение обжигало, словно раскалённое железо, оставляя на коже невидимые, но мучительно-болезненные ожоги. Я последовала за ним по коридору, чувствуя, как напряжение вибрирует в воздухе между нами.

Он открыл тяжёлую дубовую дверь, и я невольно замерла на пороге, поражённая открывшимся зрелищем. Передо мной раскинулся просторный зал, больше похожий на оружейную палату средневекового замка, чем на комнату в современном доме. Стены были увешаны разнообразным оружием: от изящных старинных пистолетов с перламутровыми рукоятями до современных автоматов, поблескивающих холодной сталью. В углу находился оборудованный тир с мишенями на разных дистанциях.

– Сюрприз. – произнёс Римо с едва заметной усмешкой, наблюдая за моей реакцией. – Я знаю, как ты любишь оружие.

Внутри меня всё перевернулось. Знакомый, пьянящий, почти забытый запах оружейной смазки ударил в ноздри, вызывая острую волну ностальгии. Приятная тяжесть металла в руке, контролируемая мощь, азарт предвкушения выстрела, эта сладкая дрожь, пробегающая по телу в момент, когда пуля покидает ствол… Это была моя тайная страсть, запретное удовольствие, которое я так тщательно скрывала от всех. Но как он узнал?

– Откуда…? – начала было я, но тут же осеклась. Какой смысл спрашивать? Два раза в неделю я исправно посещала тир, оттачивая навыки. А Римо следил за мной и, вероятно, знал об этом. Впрочем, сейчас это не имело значения. Важно было только то, что передо мной неожиданно открылась возможность, от которой я не могла отказаться.

В моих глазах зажёгся знакомый азарт, огонёк, который, я была уверена, не укрылся от внимательного взгляда Римо. Я медленно вошла в комнату, почти нежно проводя кончиками пальцев по гладким, холодным стволам. Каждый из них был мне знаком, как старый друг, и вызывал целую гамму ощущений… Мышечная память мгновенно вернула мне уверенность в себе, которую я почти потеряла за последние сутки.

– Беретта, Глок, Desert Eagle… Впечатляющая коллекция. – произнесла я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, несмотря на внутренний трепет. – Ты действительно соображаешь в оружии? Или это просто… дорогие игрушки, призванные внушать страх?

– Я предпочитаю разбираться в том, что мне принадлежит. – ответил Римо, подходя ближе. Его голос был низким, бархатистым, с едва уловимой хрипотцой, будто он намеренно испытывал меня на прочность. – Хотя «игрушки» – тоже подходящее слово. В умелых руках они могут доставить массу удовольствия. И не только.

Его взгляд скользнул по моему лицу, задержался на губах, и по спине пробежал холодок, смешанный со странным, непонятным волнением. Он взял с полки один из пистолетов – «Беретту 92FS», мою любимую – и протянул мне. Холодный металл лёг в ладонь, приятно тяжёлый и такой знакомый. Я почти забыла это ощущение… власть, заключённая в рукояти.

– Держи. – сказал он, наблюдая за мной с нескрываемым интересом. – Посмотрим, не разучилась ли ты обращаться с такими вещами.

– Сомневаешься? – я подняла бровь, принимая пистолет. Пальцы привычно обхватили рукоять, я машинально проверила магазин и передёрнула затвор. Движения были отточенными, почти рефлекторными. Словно я не провела последние дни в плену, а просто зашла в тир после работы, чтобы немного развеяться, сбросить напряжение.

– Убеди меня. – усмехнулся Римо. В его обычно холодных глазах теперь плясал азарт, жажда зрелища.

Он хочет игры? Что ж, да, пожалуйста!

– Хорошо. – я взглянула на мишени в конце зала, собираясь с мыслями и отстраняясь от его присутствия и тяжёлого, пронизывающего взгляда. – Покажу тебе небольшой мастер-класс.

Я встала в стойку, сфокусировалась на самой дальней мишени. Сердце отбивало чёткий, размеренный ритм, отсчитывая секунды перед выстрелом.

Бам. Бам. Бам.

Три точных выстрела – и все пробили самый центр мишени. Я опустила пистолет, чувствуя, как адреналин бурлит в моей крови, заставляя сердце биться чаще. Это знакомое ощущение контроля, власти над ситуацией, пусть и иллюзорной, было как глоток свежего воздуха.

– Впечатляет. – признал Римо, и в его голосе, к моему изумлению, прозвучало нечто большее, чем простое восхищение. Уважение? Или что-то другое? Он скользнул взглядом по мне и добавил: – А теперь давай что-нибудь поинтереснее. Игра на выбывание. Пять мишеней. Проигравший выполняет желание победителя.

– Мне нравится ход твоих мыслей. – медленно произнесла я, ощущая, как по венам растекается обжигающий азарт. – А какое желание ты загадаешь, если выиграешь?

– Узнаешь… если проиграешь, конечно. – его голос понизился, стал почти интимным, обволакивающим.

Я улыбнулась уголками губ, принимая вызов.

– Договорились.

Его пальцы ловко обхватили рукоять Desert Eagle. Казалось, он слился с оружием, став единым целым, смертоносной машиной,