Ырын, дочь вождя - Полина Лашина

– Зачем это? – спрашивал Рик, и эти слова девушка еще понимала.

Она рисовала кисточкой темными пигментами, замешенными на крови, особые символы на широченной обнаженной груди Тыырына, присевшего перед ней на колени. Иначе она бы не допрыгнула до "холста".

– Надо. Духи. Говорить так. Для них, – путаясь в словах, выдавала Ырын, не отвлекаясь от художеств.

На темной коже орка вслед за ходом тонкой кисти тем не менее ложились еще более темные загогулины. Именно потому, что Ырын стала использовать кисточку, а не пальцы для нанесения рисунка, то в особые "письмена", этакие обращения к духам, она могла вместить больше "слов". Поэтому желающих "расписать" свою грудь всегда достаточно было у нее.

– Духи видеть это? – хмыкнул Рик, указывая пальцем.

Тыырын в ответ зыркнул на человека. Ырын вздохнула – как бы глупый Рик не отхватил люлей уже от другого братца.

– Нет. Это видеть гымн. Другие гымн. Они знать. Знать они, знать духи, – поясняла, как могла. И все-таки буркнула на родном. – Это как письменная молитва, которая при четко осознанном намерении носителя и регулярном прочтении другими, будет раз за разом отправляться прямиком в эгрегор этой расы. Чего непонятного?

– А-а? – конечно, последнее парень не понял.

Когда начало темнеть, и Ырын продолжала рисовать знаки-послания на телах орков уже при свете своего костра, то Рик вновь стал заваливать ее вопросами, уже прибегая к помощи Бабо.

Что означают эти знаки. Почему они повторяются. Почему только на груди рисуют, а не на голове, как у того... это он вождя так назвал.

Откуда столько любопытства? Хотя, правильно делает, что интересуется. Понимание – это начало для более плодотворного общения. Интересно только, что так сильно повлияло на мажорчика, что его интеллект прям настолько сильно апнулся*?

(*Апнуться от англ. up – «вверх», это повысить уровень, стать лучше)

Так что Ырын за рисованием поясняла. Что эти значки – практически письменность орков, что можно составлять целые связные послания... Как удивились люди, которые и не слышали, чтобы у голинов была своя письменность! А между собой орки не переписываются, потому что... наверное, им лень. Зачем напрягаться с символами, если можно подойти и вживую сказать. Если же соплеменник так далеко, что не подойти, то и нечего с ним общаться.

Но к духу надо обратиться, только не подойдешь, поэтому приходится писать.

Почему только на груди? Можно еще на лице, но для этого нужно быть очень отважным, или если просьба к духу очень важная. Как, например, младенцам как раз охранные знаки около рта рисуют, чтобы через рот гадость внутрь ребенка не прошла. Почему на плечах и спине не рисуют? Так, потому, что все в своей жизни, даже внимание духов, орки встречают грудью. Писать на спине – неуважение к духам, вроде как ты к ним задом повернулся.

Вот так почти по-семейному сидели они полночи у костра, поедая мясо, разговаривая, а Ырын еще и рисовала на телах подходящих орков, которые ей за это подарки приносили.

Когда все "жертвенное" мясо соплеменниками было съедено, последние штрихи воззваний к духам нанесены на тела орков, последние капли крови отданы земле и воде, пора было собираться в путь. О чем Ырын сообщила мужчинам.

Спать? Спать для слабаков, а поход начинается прямо сейчас! Как только последний шатер будет сложен, племя выйдет в путь.

И да, в первый же день марш-бросок, насколько она помнила по прошлым годам, будет длиться практически до вечера без привалов. И да, она их предупреждала, что будет тяжело.

Почему надо идти весь день? Потому что вот так неудобно далеко до следующего источника воды, до которого нужно дойти за один переход.

А теперь хватит болтать, другие уже собирают вещи. И им пора.

Глава 16

Ырын

Большой переход, уже далеко не первый в новой жизни Ирины, на этот раз проходил иначе.

С одной стороны, по-прежнему тяжело и жарко, приходится идти и идти весь день под палящим солнцем по бескрайней степи, хорошо. Хоть со скоростью не быстрых орков, а медлительных буйволов, которые и тащили за собой на волокушах большую часть багажа.

С другой, теперь не Ырын была самой младшей и опекаемой. Теперь у нее самой было за кем присмотреть – за ее "подопечными", "рабами". Рик, что не удивительно, в первый же день натер себе ноги. Потому что кто-то некачественно себе обувь пошил: швы кривые и грубые. Вечером, когда они все наконец-то доползли до привала, Бабо вызвался сам поправить мокасины молодого котронца. А Ырын дала высушенные травы, чтобы они приготовили лечебную кашицу и приложили к содранным мозолям. Впрочем, в переходах даже у нее без мозолей не обходилось. Но чем быстрее нежные пятки аристократа огрубеют, тем проще ему же будет дальше.

Не обошлось без проблем.

Основная часть племени шла медленно, вместе с буйволами и волокушами, взрослые самцы рассеялись вокруг, контролируя безопасность, но, как обычно, молодые воины убежали далеко вперед. И уже после обеда вернулись с плохой новостью – следующий водоем, к которому они идут, пересох.

И свернуть здесь больше некуда – в этой части земель других источников воды нет.

Ырын мимолетно почувствовала вину. Ведь из-за нее племя задержалось на несколько дней. Вышли бы раньше, может, успели застать воду. Еще больше озадачилась, когда ее позвали во главу каравана к вождю.

– Что скажешь? – спросил ее ндыр.

Но что она может сказать? Что не виновата, что у нее женские дни так часто случаются, гораздо чаще, чем у орчанок? Или что орки реагируют на этот период, который здесь считается призывом к размножению, и у человечки тоже, поэтому поход пришлось отложить на время? Хвала духам, на ее овуляцию не реагируют, а то постоянно бы жила в степи на отшибе.

– Хватит там воды или идти дальше? – уточнил ндыр, пока Ырын соображала, чтобы ей ответить.

Так, стоп, к чему этот вопрос?

Да, она наговорила Рику, что общается с водным духом, но на самом деле это не так! И вождь должен это понимать. Ну и что, что она умеет фильтровать воду через слои песка, травы, ткани и пыталась когда-то рассказать оркам о том, что вода в земле это вчерашние тучки на небе. И что