Солист моей любимой группы - Daniella R

покорила публику, вознесла вас на Олимп. Да многие от восторга задыхаются, услышав вашу фамилию. Почему такая острая потребность во мне? Я не отказываюсь, просто хочу понимать.

– На самом деле, у меня довольно корыстные помыслы. Ты молодая и сейчас взлетаешь. Все говорят, что у тебя большое будущее. А мне нужно закрепиться, как ты выразилась, на Олимпе. Один успешный фильм – это хорошо. Однако проще всего остаться мастером одной работы. А мне нужно доказать, что я разный и могу многое. Хочу снять тебе такую бомбу, чтобы разорвало весь мир. Чтобы ты и думать забыла о том американском режиссере. Но без тебя мне бомбу не нашпиговать порохом по самое не могу.

Я и в самом деле готова была бежать в аэропорт пешком.

– Я вылетаю ближайшим рейсом в Стамбул, а оттуда к вам.

– Я поищу для тебя квартиру неподалеку от площадки.

Я положила трубку и бросилась в номер. Однако, поднимаясь в лифте, вспомнила, что там ждет Нед.

Я вошла тихо, надеясь, что он уснул. Но он сидел на полу, прильнув спиной к кровати и смотрел в окно. Тоска так больно сжала сердце, что я не смогла удержать тяжелый вздох. Я села рядом и обняла крепкие рельефные плечи. Любовалась печальным прекрасным профилем, озаренным лунным светом.

Мне хотелось сказать Неду, что я должна уехать, и дело не в нем. Но слова застряли в горле, когда он коснулся моих запястий, поднес их к губам и начал целовать. Руки мои сами обвили его шею, на которой с силой бился взволнованный пульс. Я прильнула своей щекой к щеке Неда и ощутила на ней слезы. Его сильные руки обняли меня, в последний раз укрывая в надежный кокон. Наши губы нашли друг друга. Мы целовались с трепетной жадностью. Я знала, что мне нужно запастись его запахом, его теплом, его телом, объятиями. Нед еще не знал, но, должно быть, чувствовал. В страсти проскальзывали боль и отчаяние. Может, стоило остановиться, но ни один из нас не мог и не хотел. Мы должны были испить до дна хотя бы эту ночь, раз больше времени у нас не было.

Руки плавно скользили по разгоряченным телам. Пальцы проминали влажную кожу. Мои ногти в исступлении оставляли алые полосы на Неде. Его губы оставляли на мне поцелуи, от которых кожа горела, будто прижженная. Он старался покрыть собой каждый миллиметр меня. Сбитое дыхание щекотало и заставляло покрываться мурашками.

Мы не стали взбираться на кровать. Овладели друг другом прямо на полу. У подножия кровати лежал пушистый ковер, который оказался очень мягким. Секс был чувственным, медленным, Нед то и дело шептал на ухо что–то нежное, а затем его слова терялись в стоне. Нед зарывался носом в мои волосы, утыкался в шею и ловил сердцебиение. Ногами я обвивала его пояс и позволяла поднимать меня на вершину удовольствия.

Затем я сидела сверху, лицом к лицу с Недом, опираясь на его плечи. Он следил за каждой моей отразившейся эмоцией. Ловил каждый мой стон и судорожный вздох, его имя, сорвавшееся с моих губ.

После я лежала на его груди, выводя пальцем замысловатые бездумные узоры на рельефном торсе. Слушая ровное сердцебиение и ровное дыхание. Вдыхая наш общий запах, жалея, что не могу собрать его во флакон. Я ждала, пока Нед уснет, чтобы я могла уйти.

– Не уезжай… – попросил он вдруг и чуть крепче сжал руки на моей спине.

– Я должна.

Я приподнялась и посмотрела в красивые, ставшие такими любимыми и родными глаза.

– Правда, должна. Скоро начнутся съемки экранизации. И режиссеру очень важно, чтобы я принимала участие. И мне это тоже очень важно.

– Я понимаю.

Нед с трудом сглотнул.

– Можно тебя проводить?

Я, которая надеялась избежать этого, но в тайне мечтала, чтобы он предложил это, грустно улыбнулась и кивнула. Еще какое–то время мы лежали, изредка целуясь. А потом пришло сообщение о том, что для меня забронировано место на ближайший рейс в Стамбул, и регистрация на него заканчивается через два часа.

– Мне пора…

Мы торопливо оделись, я небрежно бросала вещи в чемодан. Мне было на них плевать. Хотелось взять только документы и костюм, купленный в Самсуне.

– Подари свою толстовку, – попросила я, держа черную кофту с капюшоном.

Нед подошел ко мне и коснулся вещи, задев при этом мои пальцы.

– Все твое, о чем только пожелаешь.

Я до боли закусила губу и отвернулась, чтобы Нед не видел, как подступают слезы. Он обнял меня сзади.

– Ты сильнее, чем я. И не так эгоистична. Ты не просила меня отказаться от моей жизни.

– Потому что понимаю: я стану первым, что ты возненавидишь, лишившись того, что делает тебя тобой.

Голос прозвучал гораздо тверже и холоднее, чем я хотела. Но я говорила, что думала, что чувствовала. Эта истина была применима для нас обоих.

В такси ехали молча. Нед держал мою руку и гладил дрожащие пальцы. В аэропорту я прошла регистрацию. Пора было отправляться в зону ожидания.

– Мне пора.

Я смотрела себе под ноги и умоляла себя поднять на Неда еще один взгляд. Он мягко приподнял пальцем мой подбородок и невесомо поцеловал. Утер слезинки, бегущие по щекам.

– Спасибо тебе за все эти дни. Я никогда этого не забуду, – проговорила я дрожащим шепотом.

– Это были одни из лучших дней моей жизни. И это правда. Можно звонить тебе иногда?

Я судорожно выдохнула и подняла взгляд к потолку. Продолжать оставаться на месте было невозможно, но сдвинуться с места я не могла. У меня не было на это сил.

– Я не знаю, – голос сорвался, и я тихо заплакала.

Нед прижал меня к себе. Я плакала, уткнувшись в его грудь, а он целовал меня в макушку.

– Я сделаю перевод книги и отправлю тебе. Мы ведь не дочитали. Если хочешь.

– Очень хочу, – его голос тоже дрожал.

Я посмотрела ему в глаза. В них стояли слезы. Казалось, ему куда больнее, чем мне. Ведь он наверняка считал, что мой отъезд – отчасти и его вина.

Объявили начало посадки на мой рейс. Я мотнула головой, не веря, что наше время истекло.

Я сделала пару шагов назад, насильно отрывая себя от Неда, к которому приросла каждой клеткой тела, каждой частичкой души. Разрыв этот был куда болезненнее, чем все, через какие я проходила когда–либо. У нас было все, чтобы быть счастливыми. Но в данный момент наше общее счастье сделало бы нас обоих несчастными. Свежая рана страшно ныла