Верховная жрица - Мишель Хёрд

Развернувшись, я выхожу из гостиной и иду по коридору. Захожу в первую попавшуюся спальню и бросаю автомат на кровать.

Дыхание становится прерывистым, и я кладу руку на живот. Мой разум продолжает лихорадочно работать, а эмоции бурлят, сменяясь гневом, неверием, неуверенностью и горем.

Когда Найт появляется в дверях, я лишь смотрю на него и качаю головой.

Он даже не удосуживается объяснить свои действия, и это приводит меня в ярость.

— Я не одобряла это убийство, — шиплю я. — У тебя не было никакого гребаного права убивать Михаила!

Найт выглядит слишком спокойным, когда бормочет:

— Он схватил твое оружие и представлял угрозу. Мне не нужно было твое одобрение.

Господи.

Я снова качаю головой, бросая на него недоверчивый взгляд.

— Михаил был правой рукой моего отца! Я знаю его всю свою жизнь и совершенно уверена, что он не предатель.

— Он схватил твое оружие, — снова бормочет Найт.

Ярость захлестывает меня с такой силой, что ослепляет, и я бросаюсь на Найта. Прежде чем я успеваю замахнуться на него кулаком, он хватает меня, и в мгновение ока я оказываюсь на ковре. Из меня вырывается рык, и, когда я пытаюсь подняться, Найт одной рукой сжимает мои руки, а другой хватает за челюсть.

Он заставляет меня посмотреть на него и спокойно говорит:

— Это моя гребаная работа – защищать тебя. Мне плевать, кто этот человек. Если он угрожает твоей жизни, он покойник. Я не собираюсь ждать, пока кто-то причинит тебе боль, прежде чем нажать на курок. Поняла?

Я так зла и убита горем, что из меня вырывается тихий всхлип, который только еще больше разжигает мой гнев.

Найт наклоняется ближе.

— Сделай глубокий вдох, Кассия. Тебе нельзя сейчас сломаться.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на том, чтобы прояснить голову.

— Ты убил одного из моих людей, — шиплю я.

— Я, блять, защитил тебя и сделал заявление, что если кто-то прикоснется к тебе, он умрет. Отныне они все дважды подумают, прежде чем ослушаться тебя. А теперь соберись, потому что они ждут в гостиной.

Вместе с телом Михаила.

Понимая, что сейчас не время и не место для ссоры с Найтом, я приказываю:

— Отойди от меня.

Когда он отпускает мои запястья и встает с меня, я быстро поднимаюсь на ноги и подхожу к кровати. Схватив автомат, я поворачиваюсь и прижимаю его к его груди.

— Мы поговорим об этом позже.

Я выхожу из спальни, и когда вхожу в гостиную, все замирают. Некоторые смотрят на меня со страхом, а на лицах других написан гнев, который они даже не пытаются скрыть.

Чтобы избежать дальнейшего кровопролития, я говорю:

— Если вы нападете на меня, Найт убьет вас. Если вы пойдете против меня любым способом, Найт убьет вас.

— Кассия, — восклицает Саввас, указывая на тело Михаила. — Ты знаешь нас всю свою жизнь. Мы должны были объединиться, но вместо этого ты угрожаешь нам… убийством?

Если я проявлю хоть малейший признак слабости, я проиграю войну прямо здесь и сейчас.

Мой разум лихорадочно ищет выход из ситуации, и единственное, что я могу произнести, звучит в моих ушах холодно и неправильно. Но слова все равно слетают с моих губ.

— Когда Михаил схватил мое оружие, он стал угрозой для моей жизни. Найту приказано убивать любого, кто попытается причинить мне вред. — Я вздергиваю подбородок и, хотя не верю в это, добавляю: — Я дважды спросила Михаила, является ли он предателем, и он отказался отвечать. Если бы ему нечего было скрывать, он бы успокоил меня, а не нападал.

Тобиас удивляет меня, выходя вперед и говоря:

— Кассия права. — Он смотрит мне прямо в глаза. — Возможно, я подвел тебя во время нападения, но я клянусь, что всегда буду на твоей стороне и буду защищать тебя до последнего вздоха, пока мы сражаемся с Братвой. — Он делает глубокий вдох. — Я потерял братьев во время нападения и хочу получить шанс отомстить за их смерть.

Я смотрю на него, и от его слов чувствую себя немного сильнее.

— Спасибо, Тобиас. — Я подхожу к Найту и, взяв у него запасной автомат, отдаю его Тобиасу в знак своей веры. — Ты подчиняешься только мне.

Тобиас кивает, его губы сжимаются в мрачную линию, а в глазах светится гордость.

— Да, босс.

Я обвожу взглядом всех присутствующих и повторяю слова, сказанные мне отцом две недели назад:

— Вы со мной или против меня?

— А что, если мы решим уйти? — Спрашивает Саввас. — Мои дочери никогда не были частью организации. — Он указывает на мужчину и женщину. — Как и дети Артура.

Они семья Артура?

Мой взгляд останавливается на них, и я спрашиваю:

— Как вас зовут и где ваш отец?

Парень, которому на вид не больше двадцати одного года, делает шаг вперед.

— Меня зовут Эндрю, а это моя сестра Алекса. Наш отец остался. Он сказал, что собирается внедриться в ряды врагов, чтобы уничтожить их изнутри. Я ничего не слышал о нем с тех пор, как он вывез нас из Афин. — Несмотря на то что Эндрю выглядит испуганным и неуверенным, он говорит: — У меня нет особой подготовки, но я умею обращаться с оружием. Я буду сражаться с вами, если Алекса сможет остаться здесь. Я не хочу, чтобы она приближалась к Греции, пока война не закончится.

Когда я обдумываю просьбу Эндрю, Саввас высказывает свое мнение:

— Лишний человек нам не помешает.

— Хорошо. — Я киваю Эндрю. — Алекса может остаться здесь. — Я перевожу взгляд на дочерей Савваса. Близняшкам столько же лет, сколько было Кики, и я знаю, что их воспитывали как светских львиц, поэтому говорю: — Вместе с Офелией и Лидией. Но мы не можем выделить людей для их охраны.

— Я проведу для Алексы краткий урок по обращению с оружием.

Сразу после слов Эндрю Коул выходит вперед.

— Я с вами. Как и Нико, Люк и Джонас.

Трое мужчин кивают в знак согласия.

Таким образом, у меня пять человек.

Я перевожу взгляд на Савваса, и на его лицо мелькает буря эмоций.

— Конечно, я с тобой, Кассия. Ты мне как дочь.

Мое горло сжимается, и мне приходится подавить желание броситься вперед и обнять