Эффект Фостера - Селина Аллен

был виден оранжевый свет. Я зажмуривался, но за всю ночь так и не смог уснуть. Стоило услышать шум машин под окнами, отголоски клубной музыки и вой сирен, я открывал глаза и снова смотрел в окно.

Я подоткнул под голову одеяло, чтобы было удобнее лежать, и чтобы заглушить этот громкий шум. Вдруг услышал скрип старых пружин дивана, что располагался за моей спиной и резко зажмурил глаза. Не припомню, чтобы испытывал страх, скорее азарт, ведь мне хотелось притвориться спящим, я воспринимал все это как игру.

– Еще раз крутанешься, и я тебя привяжу к креслу! – прокатился над моим ухом недовольный голос Латифы. Я замер, стараясь не выдавать себя. Она поймет, что ошиблась и ляжет обратно на диван.

Мы с мамой жили в квартирке на втором этаже, прямо над дешевой парикмахерской, где работали преимущественно темнокожие женщины-мастера. Латифа была как раз одной из мастеров в парикмахерской. Мама платила ей, чтобы та была моей няней.

Только повзрослев, я понял, в каком ужасном месте нам приходилось жить. Старые полы царапали мои колени, пожелтевшие обои, плесень на стенах были цветочками по сравнению с периодическим появлением крыс и тараканов, которых сколько не трави, полностью не выведешь. Одна кухня, одна комната, ванная и туалет – все очень маленькое и неудобное. Старая мебель, неисправная проводка и плохая сантехника. Проще было перечислить, что в этой квартире было хорошего. А таких пунктов я насчитывал всего один – крыша над головой, в остальном квартира была ужасна.

Латифа злилась, ведь в ту ночь я совсем не хотел засыпать. Я помню, как снова открыл глаза и дернулся от неожиданности, замечая недовольное лицо чернокожей няни прямо передо собой.

– Я знала, что ты притворяешься.

Меня поймали.

Я разглядывал ее круглые глаза с почти черными радужками, большой нос и крупные губы. На ее голове была странная синяя шапка, из-под которой свисали черные мелкие кудряшки. В следующее мгновение на ее губах появилась улыбка, и с громким визгом Латифа принялась щекотать меня.

Няня села на край моей постели и обвела мое лицо снисходительным взглядом.

– Еще час пока не придет мама, ты должен спать.

– Я не хочу.

– Ты не спал всю ночь.

– Все шумит, – пожаловался я, рукой указывая на окно.

Латифа вздохнула и почти полностью накрыла меня одеялом.

– Пусть уши будут укрыты, и тогда шума станет меньше. А теперь закрывай глаза и засыпай.

Один ее закрученный локон спадал на щеку, я потянулся и ухватил его пальцами, несильно оттягивая и наблюдая, как он распрямляется.

– Почему ты спишь в шапке?

Латифа мягко отстранила мою руку от своих волос. Распрямленный ранее мною локон снова собрался в пружинку.

– Потому что если я буду спать без шапки, то утром моя голова будет похожа на взрыв, – объяснила она, имитируя руками взрыв на своей голове. Я засмеялся, но все же послушался няню и закрыл глаза.

Следующее воспоминание было похоже на сон. Я не мог открыть глаза, и все, что происходило в комнате, запомнил благодаря своему слуху. Хлопнула дверь, мама вернулась с работы. Она поцеловала меня и погладила по плечу, послышался скрип дивана и отдаляющиеся шаги. Латифа и мама ушли на кухню.

– Он просто уволил меня за то, что я отказалась спать с посетителем. Это не входило в наши обязанности, но другие девочки согласились с новыми правилами, – тихо тараторила мама.

Она была взбудоражена, возмущена и зла, может, немного расстроена, но точно не плакала. На самом деле за всю свою жизнь я ни разу не видел, чтобы она плакала.

– Ну и пошли его! Я всегда говорила, что Даг никакой не босс, он самый настоящий сутенер! Я начищу Ло шею за то, что она привела тебя в то место, – чуть громче говорила Латифа.

– Я сама виновата. Господи, я едва могу позволить себе оплачивать эту квартиру! – воскликнула мама. – Он должен развиваться, должен играть со сверстниками, он должен жить нормальной жизнью обычного ребенка. Но ничего из этого я не смогу позволить себе, если не буду спать с вонючими мужиками за деньги!

– А как же его отец? – помолчав, спросила Латифа.

Послышался тяжелый мамин вздох.

– Его нет. Я понятия не имею где его искать, – зашептала она, будто мне нельзя было этого слышать. – Это была одна случайная ночь, и он точно не намерен был становиться отцом. Я знаю лишь его имя, но даже если бы я хотела, этого слишком мало, чтобы отыскать его.

Почему-то именно этот подслушанный разговор я запомнил на всю свою жизнь. Однако смысл всех маминых слов понял позже. Но тогда, в пять лет, я заострил свое внимание на одной детали.

Отец.

У меня был отец. Почему же я никогда его не видел?

– Мой кузен может помочь, – ответила Латифа.

Я поднял голову и зевнул. Мама заметила, что я проснулся, и направилась из нашей маленькой кухни ко мне.

– Не думаю, что кому-то это под силу. Но не будем об этом, – сказала она, прежде чем подойти и сесть рядом со мной. – Привет, медвежонок. – Она погладила меня по голове, зачесывая взъерошенные волосы назад.

Ее большие карие глаза светились ярче самой большой звезды, даже в том возрасте я замечал желтые крапинки в них, напоминающие лучики солнца. Каштановые волосы теплого оттенка спадали на ее лицо и шею. На ней был черный топ, а на груди бесчисленное количество маленьких блесток. От нее всегда пахло странным парфюмом, свежим, горьким и чужим. Это был мужской парфюм. Но в том возрасте я этого не понимал.

– Лати сказала, что ты не спал всю ночь. Ты знаешь, как я не люблю, когда ты так делаешь, – с напускной строгостью проговорила она, прижимая указательный палец с длинным искусственным ногтем к моему лбу.

Я засмеялся, отталкивая от себя ее палец, не проронив ни слова. Она потрепала волосы, которые минуту назад зачесала назад, встала и отошла к Латифе. Мама расплатилась с ней, проводила ту и направилась ко мне, держа руки за спиной.

Я сел в постели, сгорая от любопытства и вертя головой, в попытке заглянуть ей за спину.

– Что ты прячешь? – спросил я.

Мама села рядом и вложила машинку в картонной упаковке мне в руки.

– С днем рождения, медвежонок. Та, что ты хотел.

Мы увидели эту модель синего джипа в большом детском магазине, я действительно захотел ее себе, но уже тогда понимал, что многое мама не может купить мне, поэтому после первого «нет» успокоился. Я не мог сдержать радости, наспех