Эффект Фостера - Селина Аллен

– Они приглашают тебя в мае посетить университет, чтобы познакомиться с кампусом и программой поближе, – сказал отец, снова заглядывая в письмо.

– Да, думаю, поеду с Отэм, он тоже метит туда, надеюсь, ее приняли, – задумчиво протянула я.

– Я так горжусь тобой, моя маленькая принцесса! – заходя на кухню, протянула Мегера. – Нам стоит позавтракать всем вместе, такое нужно отметить, да и, в конце концов, мы ведь семья!

Меня затошнило от одного упоминания слова «семья» в контексте этого дома. Семьи здесь больше не было, было лишь цирковое представление.

Мегера и отец удалились в столовую, ожидая, что я к ним присоединюсь.

– Скажу Келли убрать ножи. Не хочу навещать тебя в колонии, – прошептал Эрни мне на ухо.

– Я бы делала превосходные заточки и украшала бы их стразами.

– Барбара…

– Знаю-знаю. Вилки тоже убери, не могу быть уверена, что к концу этого завтрака на ее заднице не появится четыре симметричных отверстия.

Глава 17

Барбара

– Смотри внимательно, это очень важно, детка, – назидательно проговорила мама, проводя скребницей по шкурке Дэша. – Тереть можно круговыми движениями, но не дави слишком сильно, иначе ты сделаешь больно.

Я стояла рядом со Спаркл и повторяла все манипуляции, о которых рассказывала мама. Спаркл был спокойным пони, и даже наслаждался процедурой чистки.

– Не трогай скребницей позвоночник и выпирающие косточки, и никогда не становись позади лошади, даже самый покорный конь может дернуть задними ногами.

Я нахмурилась, для семилетней меня чистка лошади перед прогулкой казалась каторгой.

– Почему не предоставить эту работу конюху? – прищурившись, спросила я.

Мама усмехнулась и снисходительно покачала головой, светлые волосы, забранные в хвост на ее затылке, покачивались в такт ее движениям и струились по плечам и спине словно водопад.

– Если всю грязную работу будет делать конюх, то лошадь никогда не станет твоей. Если ты хочешь чтобы она считала тебя ее другом, то стоит ухаживать за ней самостоятельно.

Я тяжело выдохнула и принялась работать скребком, хорошо еще копыта не заставляли чистить.

– Животные – самый лучший антидепрессант. А еще самые верные друзья. Людям не дано испытывать такую привязанность, – продолжала говорить она, задумчиво потирая шкурку Дэша.

Мама была молодой, ее лицо украшали совсем маленькие мимические морщинки, ведь она часто улыбалась. Она не зацикливалась на неудачах, а проблемы всегда сравнивала с плохой погодой. «После дождя солнце светит ярче», – так она говорила. Я наблюдала за ней краем глаза и представляла, что когда-нибудь я стану такой же, как она: красивой, сильной, доброй и… мудрой. Да, мама была умнейшей женщиной.

Я замерла, услышав легкие медленные шаги. Только он в свои одиннадцать вышагивал как взрослый, а еще не упускал возможности появиться в конюшне, когда там были мы с мамой.

Я встретилась взглядом с Джефри и невольно вжала голову в плечи. Его джинсы и футболка были испачканы травой, светлые волосы взъерошены и торчали в разные стороны, а на правой щеке была царапина.

– Джефри, доброе утро, – кивнула мама, широко улыбаясь.

Я взглянула на нее как на предательницу. Ее действия вызывали во мне раздражение. Фостер обижал меня, но она всегда была к нему добра, будто не замечала то, каким негодным мальчишкой он был.

– Здравствуйте, – буркнул он, хмуря свои светлые брови.

– Пришел покататься? – спросила мама.

– Да… мэм.

– Хелена, сколько раз повторять?

– Да, мэм, вернее, Хелена.

Мама одобрительно покачала головой.

– Так-то лучше. Мы с Барбарой собирались погулять и не будем против компании, хочешь с нами? – Я выпучила глаза после ее предложения адресованного Фостеру. Взгляд Джефри на несколько секунд задержался на моем лице, отчего-то его бледные щеки слегка покраснели, как если бы его охватило смущение, но затем он коротко кивнул.

– Да.

– Отлично. Попрошу снарядить еще одну лошадь, но сначала я хочу, чтобы ты переоделся.

Джефри замер на мгновение, и мне показалось, что он откажется, ведь Фостер никогда не любил форму для занятия верховой ездой и часто высмеивал за нее меня. Но вопреки моим суждениям он нехотя кивнул и поплелся к амуничнику.

– И не забудь шлем! – кинула она ему вдогонку.

Фостер что-то проворчал себе под нос, но отказываться не стал.

Мягкой щеткой я принялась смахивать пыль со Спаркл, проклиная тот день, когда Джефри появился в доме Фостеров.

– Придурок, – прошептала я, как только он закрылся в амуничнике.

– Где ты взяла это слово, юная леди? – в изумлении спросила мама.

– Ребята из школы так говорят.

– Это плохое слово и обидное, лучше тебе не использовать его.

Будто я сама этого не знала.

– Зачем ты пригласила его с нами? – так тихо, словно в тот момент он прятался за моей спиной, спросила я.

– Потому что больше некому пригласить его, – ответила она.

– Он ненавидит меня, – пожаловалась я, отводя взгляд в сторону.

Мама вздохнула.

– Это не так, детка.

– Ничего ты не знаешь…

– Знаю и побольше твоего, – мягко улыбнулась она. – Я думаю, когда ты станешь старше, то поймешь, о чем я говорила. Отношение Джефри к тебе изменится.

Я выросла, но поняла лишь то, что придурок – слишком безобидное слово, если речь шла о Джефри. А отношение его ко мне не поменялось ни на йоту.

Теплый ветер трепал короткие прядки волос, выпавшие из высокого хвоста на моей голове. Я постоянно щурила глаза, ведь эти пряди закрывали мне весь обзор. Герцогиня подо мной громко фыркала, наслаждаясь теплым солнышком. Я поощрительно похлопала ее по боку, когда мы возвращались с ней из леса.

У левады я заметила Джефри и Найта – жеребца, принадлежащего Фостерам. Мой глаз задергался при виде Фостера, пытающегося оседлать коня в джинсах.

Когда мы оказались рядом с самодовольным нарушителем правил, я резко натянула поводья, останавливаясь в двух метрах от Найта и его наездника.

Спасибо господу богу, Джеф был в футболке. Но джинсы? Серьезно? Я уже не раз говорила ему не садиться на лошадей в джинсах, но Фостеру было плевать на мои слова.

Склонившись над ушами Найта, Джефри что-то нашептывал ему, словно заклинал, не замечая ничего вокруг.

– Фостер! – крикнула я, когда поняла, что моя резкая остановка рядом с ним осталась незамеченной. Моя ярость поутихла, а боевой настрой таял на глазах, стоило ему выпрямиться в седле и обратить все свое внимание на меня.

Не робей. Он просто большой задира. Выскажи ему!

– Для кого придумали форму? – резко спросила я, ощущая поддержку от внутреннего «я».

Его хмурый взгляд принялся блуждать по моему раскрасневшемуся лицу, а затем всего на секунду скользнул ниже, прямо к обтянутым