Лучшее лекарство от любви - Трейси Броган

— Наверное, но вам я никогда не покажу.

Тайлер расцвел улыбкой. А я подумала: интересно, он отдает себе отчет в том, что невероятно привлекателен?

— А к жезлу случайно не прилагался костюмчик с блестками, в красно-бело-синюю полоску? Уверен, он у вас был!

Его невинные поддразнивания действовали как наркотик. На который я могла бы подсесть. И с каждым разом требовала бы увеличить дозу, пока запас не исчерпается до конца. А он продолжал:

— Точно был! Я уверен. А на нем было написано «доктор Роудс», вот здесь? — и он указал себе на грудь чуть повыше сердца.

Я рассмеялась вместе с ним:

— Нет, там было написано не «доктор Роудс». Там было написано «Иви».

— Иви, — он произнес мое имя, словно оно явилось неким откровением. Мне хотелось, чтобы он назвал меня по имени еще раз.

Так он и сделал.

— Иви. Мне нравится. «Ивлин» звучит слишком формально.

Я выпрямила спину и попыталась пригвоздить его взглядом, но поскольку мартини я все-таки прикончила, то чувствовала себя скорее пьяной, чем грозной. Но все равно решила донести до него свою мысль.

— А я и есть формалистка, — мое громкое заявление подпортила икота.

— Я заметил, — ответил он.

По шкале от прохладного до обжигающего его взгляд горел жарче, чем если бы выражал лишь платонический интерес, а его обаяние оплетало меня невидимыми путами. Но час был поздний. По крайней мере, по моим меркам. Я вздохнула и откинулась на мягкую спинку сиденья.

— Мне нужно домой. У меня с утра операция.

Его улыбка увяла, а огонь во взгляде упал до температуры смирения с неизбежным.

— Да, а мне с утра выгуливать собак. Вы завтра придете в парк?

Я хотела. Я очень хотела погулять с ним, даже с этими дурацкими собаками. Тем хуже для меня.

— Нет, в операционные дни работа начинается рано, некогда гулять.

Он опустил глаза, потом потянулся достать бумажник из заднего кармана.

Но я оказалась проворнее и уже вынула кошелек из сумки.

— Нет, за напитки плачу я. Спасибо, что спасли меня от продавца унитазных сидений.

Он все равно вытащил бумажник.

— Ничего подобного. Я сам заплачу.

— Позвольте мне хотя бы заплатить за себя.

Он нахмурился, лоб между бровей прочертили две вертикальные морщины.

— Нет.

Он вынул несколько купюр и вложил их в кожаную книжку, заранее оставленную официанткой.

— Но это же я пришла сюда следом за вами, — сказала я.

— Вот именно. Поэтому я оплачиваю напитки.

В его логике не было никакого смысла. Но ведь он мужчина, так о какой логике может идти речь? Я смирилась с тем, что этот раунд мне не выиграть.

— Что ж, спасибо.

— Пожалуйста.

После этого я не знала, что сказать. Я не хотела заканчивать вечер, но ничего другого не оставалось. К тому же меня выводила из равновесия привычка Тайлера смотреть в упор, не мигая, — словно мы сговорились играть в гляделки. Только я такого уговора не помнила. И всегда первой отводила глаза. Я сдержалась, чтобы снова не забарабанить пальцами по столешнице.

— Ладно, — сказала я. — Тогда до встречи… Наверное.

— Я провожу вас до машины, — сказал он тем же непререкаемым тоном, каким запретил мне платить за напитки.

— Я не на машине. Пришла сюда пешком.

— Из дома?

— Я снимаю квартиру. Всего в шести кварталах отсюда.

Я пыталась объяснить ему, что вполне могу дойти додома сама, но он упорно не хотел понимать:

— Тогда я вас провожу.

— Это и правда недалеко.

Его улыбка стала слаще меда:

— Тогда прогулка не займет много времени.

Мы оплатили счет, помахали Джастину за барной стойкой и вышли в спустившийся на улицы Белл-Харбора вечер. Все еще было тепло, пели сверчки. Вдалеке слышался плеск озера. Месяц висел узким серпиком, но уличные фонари освещали нам дорогу.

Я предприняла последнюю попытку:

— Со мной правда ничего не случится.

— Я знаю, — сказал он, по-прежнему не собираясь сдаваться.

Проводить меня до дому, чтобы со мной ничего не случилось, — вот он, верх иронии. Конечно, Тайлер уберег бы меня от грабителей и бродяг — хотя я сомневалась, что они вообще есть в этом городе, — но настоящую опасность для меня представлял он сам. Безумно сексуальный, с крепкими загорелыми руками и красивыми, хотя и по-мужски твердыми губами. Которые мне хотелось поцеловать.

Мне хотелось поцеловать его так же отчаянно, как попробовать тот десерт. Я знала, что сладкие ощущения растекутся от кончика языка по всему телу, подгоняемые учащенным сердцебиением. Но вот это уже станет проблемой. И немалой.

Я хорошо разбираюсь в физиологии, но психика и поведение людей для меня загадка. Эмоции непредсказуемы. Сегодняшний вечер — прекрасный тому пример.

Все, что я знала о себе, лишь подтверждало: Тайлер Конелли — рискованная ставка на скромный выигрыш, но моему телу было плевать. Тело неподвластно логике. Мое тело доверилось нейронным связям, сформированным во времена пещерных людей, когда женщине нужен был размахивающий дубиной брутальный самец, способный с одного удара завалить шерстистого мамонта. Однако в Белл-Харборе нет популяции шерстистых мамонтов, тогда почему я чувствую себя такой трепетной и женственной, когда рядом со мной Тайлер? Может, потому, что он шел слева от меня, когда мы переходили улицу, выставив себя как преграду между мной и потоком машин? Или потому, что от него приятно пахло? Или моя ДНК чувствовала, что в комбинации с его ДНК даст чудесного ребенка?

Неважно, какова причина, но если я не остерегусь, то в моем гормональном фоне возобладают эндорфины, поднимут мне настроение и обманом заставят думать, что этот мужчина мне подходит.

А он не подходит. Связаться с ним — все равно что выстрелить из ракетницы. Стоит спустить курок, и фейерверк не остановить. Он, конечно, осветит небо яркой вспышкой на минуту-другую, но тут же погаснет, будто его и не было.

— Так как, — спросил он после того, как мы минуту прошагали в молчании, — вы серьезно настроены на замужество или просто хотите отпугнуть меня?

Я устало ответила:

— Думаю, и то и другое.

— Почему?

— Так проще. И целесообразнее.

— Вы потому и воспользовались службой знакомств? Ради простоты и целесообразности?

Я кивнула:

— Да. Не хочу тратить время на неподходящие кандидатуры.

Он фыркнул и остановился, а я поняла, как обидно это прозвучало. В порыве раскаяния я повернулась к Тайлеру:

— Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что у меня нет времени на… «последнее ура». Я бы с удовольствием. Но мне нужно что-то большее. А вам, как я