Хозяйка старой пасеки 3 - Наталья Шнейдер

за меня. Так что я оставила ее с княгиней, а сама вместе со Стрельцовым перешла в последнюю комнату в этом крыле — бывшую детскую, где до трагедии с семьей жила прежняя Глаша. Стрельцов собственноручно перенес поднос с чайником и чашками, пристроил его на комоде, и начал обыск. Половица за половицей становились прозрачными. Вот он дошел до комода, и я едва не подпрыгнула, когда под ним показалась кожаная папка.

— Вы позволите, Глафира Андреевна?

Даже его обычная нарочитая бесстрастность куда-то делась, сейчас он походил на гончую, взявшую след.

Я кивнула. Почему-то его волнение передалось и мне. Комод чуть приподнялся над полом — ровно настолько, чтобы исправник смог выдернуть папку, — и со стуком бухнулся обратно.

— Что там? — донесся из соседней комнаты встревоженный голосок графини.

— Не рассчитал, двигая мебель. Не мешай Анастасии Павловне тебе помогать, — ответил он, раскрывая папку. Едва глянул на верхний лист и побледнел.

— Это ваше.

Он сунул находку мне в руки и отвернулся, но я успела заметить, как бледность сменяется красными пятнами на скулах.

Что там такое? Непристойные картинки?

Нет, бумага была испещрена мелкими буквами.

«Милая моя Глашенька! Знаю, что не имею права на такую вольность, но если бы вы могли читать в моем сердце, вы бы простили меня».

— Что это? — охнула я.

— Письма, — ледяным тоном ответил Стрельцов.

«Как можно видеть вашу красоту и не влюбиться? Вы первая пробудили в моем сердце настоящие чувства. Оказывается, всю свою жизнь я не жил по-настоящему и лишь сейчас…»

— Твою ж… — прошипела я, увидев подпись.

Отшвырнула верхний лист — прикасаться к нему было противно, будто вляпалась в биологические отходы. Следующий был не лучше.

«Ангел мой, как же мучительна разлука! Я не сплю, не ем, думаю лишь о вас…»

— Странно хранить то, что вызывает такое отвращение.

Стрельцов произнес это все тем же ледяным тоном, зато взгляд его, кажется, хотел прожечь меня насквозь, чтобы понять, что у меня на уме в самом деле.

— Нет. Если хочется стереть нечто из памяти… и это удается. — Я посмотрела ему в глаза. — Я не помнила об этой… гадости.

— Я снова могу ходить как нормальные люди! — Варенька распахнула дверь. — И даже танцевать! — Словно в подтверждение, она исполнила несколько па.

Танец я не узнала, впрочем, мне было не до того. Графиня наконец ощутила повисшее в воздухе напряжение.

— Что случилось?

Я всучила ей папку.

— Почитай. В воспитательных целях. А потом сожги эту дрянь.

— Глафира Андреевна! — взвыл Стрельцов. Попытался выхватить письма у кузины, но та проворно отступила. — Отдай! Чужие письма читать неприлично!

— Если неприлично, тогда откуда ты знаешь, что это чужие письма? — парировала она. — И не кричи, княгиня…

На миг мне показалось, что исправника сейчас хватит инфаркт.

— Там действительно письма, — сказала я, глядя на Вареньку в упор. — Любовные письма того мерзавца, который меня обесчестил. Я забыла о них, а господин исправник нашел.

— Но зачем… — хором воскликнули они.

— Вариоляция, — вспомнила я правильное слово. — Как от оспы. Чтобы ты училась верить делам, а не красивым словам.

Я отошла к окну. Варенька прижала папку к груди, не обращая внимания на пыль, Стрельцов пошел пятнами, собираясь снова взорваться, а я выругалась вслух, увидев, что к крыльцу подъезжает коляска. С двумя дамами и одним мужчиной.

Вот уж воистину, вспомнишь заразу — появится сразу!

— Вы звали его? — спросил Стрельцов.

— Да, конечно, — не удержалась я. — Рыдала в подушку ночами, строчила письма десятками.

На крыльцо вылетел Полкан и с лаем заскакал вокруг коляски. Заборовский выскочил из телеги, взмахнул тростью.

— Только посмей тронуть моего пса! — заорала я, высунувшись в окно. — Я тебе яйца оторву и засуну в…

Я осеклась, поняв, что такое поведение для барышни, недавно признанной дееспособной, — это не просто скандал, это повод для пересмотра этой самой дееспособности. Отпрыгнула от окна будто ошпаренная. Как же выкрутиться?

Я встретилась взглядом с появившейся в дверях Анастасией. Она едва заметно закатила глаза и чуть пошатнулась. Намек был ясен.

Я вздохнула, припомнила, как кружилась голова и подкашивались ноги, когда я умудрилась лишиться чувств в первый раз за обе жизни. Начала оседать.

Кажется, притвориться получилось достаточно убедительно, потому что Стрельцов подхватил меня, усаживая в кресло.

— Варенька, бегом за нюхательными солями! — крикнул он, а затем повернулся к Анастасии: — Анастасия Павловна, сможете помочь?

— Конечно, — кивнула она. — Кирилл Аркадьевич, не могли бы вы развлечь гостей, пока я позабочусь о нашей хозяйке?

— Не надо, — как можно слабее произнесла я, изображая недомогание. — Спасибо за заботу, но я почти пришла в себя. Этот человек не дает мне прохода с тех пор, как умерла тетушка. А я…

У меня действительно не находилось слов. Точнее, слова-то были, но исключительно нецензурные.

— Я разберусь, — сказал Стрельцов.

Он удалился, с каждым шагом будто вбивая каблуки сапог в пол. Хлопнула дверь внизу.

— Дарья Михайловна, Ольга Николаевна, рад встрече. — Голос Стрельцова одновременно обдавал холодом и звенел от с трудом сдерживаемой ярости. — Я должен извиниться за Глафиру Андреевну, она не может уделить вам столько внимания, сколько вы заслуживаете.

Я бы сказала, что уделила обеим дамам ровно столько внимания, сколько они и заслуживали, но кричать об этом из окна второго этажа было бы не слишком разумно.

— Дарья Михайловна, — продолжал Стрельцов чуть мягче, — к нашему общему сожалению, Глафире Андреевне нездоровится. Не прошло и девяти дней после смерти ее тетушки, а тут новая трагедия — ее бывший управляющий найден мертвым в ее владениях. Конечно, он не был ее родственником, но несколько лет службы… Очередная смерть подкосила ее. Глафира Андреевна слегла и не может принять вас сейчас.

Вообще-то Глафиру Андреевну ничего не подкосило, однако исправник придумал отличный способ отвязаться от нежеланных гостей. Надо взять на вооружение.

— Однако она принимает вас с кузиной, генеральшу и княгиню Северскую, судя по коляске, что стоит вон там. — заметила Ольга.

— Я расследую убийство, Марья Алексеевна и моя кузина помогают Глафире Андреевне справиться с хозяйством, а Анастасия Павловна любезно согласилась поддержать соседку в трудную минуту. Как вы понимаете, участие дамы ее положения бесценно. Еще раз прошу