Когда оживает сердце - Ханна Бейли

– Можно поцеловать тебя еще раз?

Да, да. Черт побери, да!

– Пожалуйста.

Теперь Остин целует меня жадно, как голодный хищник. Я покусываю его нижнюю губу, а он обхватывает мои бедра, прижимая к себе, и поднимает меня над водой. Ветер и солнце мгновенно высушивают кожу. Обвиваю ногами его талию, соединяя нас, точно кусочки пазла.

Я растворяюсь в руках, блуждающих по моему телу. Растворяюсь – и хочу большего. Хочу, чтобы он овладел мною полностью. Бедра двигаются, подчиняясь бессознательному порыву, дремавшему годами желанию.

Невольно вздыхая, провожу кончиками пальцев по его волосам, целую, он целует меня в ответ. Мы знакомы всего два месяца, и все же именно этого поцелуя я ждала всю жизнь. Порочное и чистое блаженство.

Не знаю, сколько прошло времени; когда мы останавливаемся перевести дух, солнце уже клонится к горизонту. Облизываю саднящие губы, слабая и беспомощная. Опьяненная любовью.

– Пора возвращаться, – говорит Остин. – Как же не хочется…

На этот раз слов нет у меня. Уткнувшись в его плечо, издаю тихий стон и нехотя высвобождаюсь из объятий.

Заметно похолодало. Натягиваю джинсы на влажные ноги, и меня пробирает озноб. Мокрый бюстгальтер мгновенно пропитывает рубашку. Остин уже не скрывает алчного взгляда, подсаживая меня в седло, будто я – вожделенный трофей. Никогда подобного не испытывала.

– Между прочим, ты выиграл. Теперь это мое любимое место, – говорю я с улыбкой, которую никак не могу снять с лица.

Кажется, вечером я, как девчонка, буду дрыгать ногами и визжать в подушку, пытаясь унять трепет в груди.

Жаль, я не взяла с собой телефон и не могу запечатлеть этот момент – сфотографировать его смешную мальчишескую ухмылку, знаменующую кончину сварливого Нековбоя. Передо мной Остин, делающий что хочет, наслаждающийся жизнью.

В горах легко забыть обо всем на свете. Поглощенные своими чувствами, мы ничего вокруг не замечаем.

Хотя я очень люблю ранчо, сердце уходит в пятки, когда лошади сворачивают на подъездную аллею и из-за угла показываются хозяйственные постройки, возвращая нас в реальность.

Остин прижимает меня к стене конюшни, наши губы встречаются, я обвиваю руками его шею. Сердце выпрыгивает из груди. Никто еще так меня не целовал.

Руки блуждают по его спине, ощущая каждый изгиб. Пальцы Остина очерчивают линию бюстгальтера под тонкой футболкой, внизу живота все трепещет. Зря я боялась возвращаться. Здесь, в тихой конюшне, все так же волшебно, как на вершине горы. Хватаюсь пальцами за его ремень. Остин, несомненно, жаждет избавиться от одежды, как и я. Двигаю бедрами, касаясь выпуклости на его джинсах. Этого мало, я хочу большего.

Берусь за пряжку, но его рука накрывает мою. Разочарованный стон вырывается из горла.

– Дорогая…

Подумать только, всего несколько недель назад он произносил это слово снисходительным тоном. Сейчас сердце замирает в груди от звука глубокого соблазнительного голоса.

– О-ос, – стону я в ответ.

Не могу больше ждать ни секунды. Два часа на лошади без его рук и губ были настоящей пыткой.

– Дорогая, я сделаю все, что ты захочешь, но не здесь. Грязная конюшня, пахнущая навозом, – не место для первого раза. – Его губы успокаивающе накрывают мои, обещая волшебное продолжение.

И вдруг мы слышим покашливание. С насмешливой ухмылкой на нас глядит идиотская реальность с огненно-рыжей шевелюрой. Вместо того чтобы убрать руку с моей талии, Остин сильнее сжимает ее.

– Не хочется вас прерывать, я и сам люблю хороший перепихон на конюшне, но вы стоите прямо на пути в амуничник.

– О, мы не… – начинаю я, изо всех сил стараясь сдержать жар, поднимающийся к лицу, однако Рыжий останавливает меня взмахом руки.

– Не надо ничего объяснять, Кобылка. Просто дайте пройти, и больше вы меня не увидите.

Он проходит мимо нас и исчезает за дверью. Я с тихим смехом последний раз медленно целую Остина.

– Кейт, должно быть, ждет нас к ужину, – говорю я в его разрумянившуюся щеку и в ответ слышу невнятное бормотание.

С улыбкой трогаю большим пальцем морщинку между его бровей.

– Тебе не говорили, что, если будешь часто хмуриться, складка останется навсегда? Хочешь испортить это прекрасное лицо? Тебе не пойдет.

Остин закатывает глаза и наклоняется поцеловать меня. На губах рассеянная улыбка.

Кейт мгновенно понимает все. Джексон, вероятно, тоже, хотя виду не показывает, в отличие от жены, которая буквально пожирает нас улыбающимися глазами. Красноту на моем лице от щетины Остина и припухлость губ не спрятать.

– Ну, как прошел день? – Кейт режет мясо на тарелке Одессы на маленькие кусочки.

– Камеры работают, – говорит Остин, глядя на Джексона. Тот кивает, засовывая в рот кусок стейка.

– Прекрасно, но как прошел день? – снова спрашивает Кейт.

– Хорошо, – отрезает Остин, заканчивая еще не начавшийся разговор.

– Было здорово. – Проглотив кусок мяса, я медленно облизываю губы. – Мне, конечно, далеко до родео и всего такого, но с лошади я не упала, так что результат отличный. А еще Остин показал мне озеро на той стороне горы, и очень кстати – мы чуть не умерли от жары там, наверху. В общем, мы проверили камеры и вернулись.

Пусть эти двое самостоятельно заполнят пробелы в рассказе.

– Я тоже хочу на озеро, – вмешивается Одесса, – и умею ездить верхом. Почему меня не взяли?

– Слишком долгая поездка, малышка. Не для четырехлетки.

Когда Остин говорит с Одессой, грубость в его голосе исчезает. Я и раньше замечала, как он терпелив и ласков с племянницей; девочке вообще крупно повезло с дядями, однако сегодня это трогает меня до глубины души. Интересно, каким он будет с собственными детьми?

Одесса на секунду задумывается.

– А на будущий год, когда мне исполнится пять?

– Когда тебе исполнится пять, непременно.

Она кивает и продолжает есть.

– Ты ее не водил на водопад? – Кейт откидывается на спинку стула.

– Нет. – Остин с громким стуком опускает стакан на стол.

Я с любопытством смотрю на него, пытаясь понять причину внезапной нервозности.

– Ну и как я должна выбрать лучшее место, если ты их от меня скрываешь? Я люблю водопады.

– Ты не много потеряла. В такую жару там почти нет воды.

– Правда? Я думала, место остается красивым в любую погоду. – Кейт бросает хмурый взгляд на мужа, ища поддержки, но Джексон лишь пожимает плечами.

До конца ужина никто, кроме Одессы, не произносит ни слова. Девочка хвастается новой песенкой, которую сочинила сегодня, и рассказывает о семействе белок, найденном за курятником. Спасибо ей за это. Если в таком напряжении проходит рядовой семейный ужин, неудивительно, что Остин избегает ужинов с отцом. Слов нет, еда отличная, но я бы предпочла макароны с сыром и хот-доги.

– Ваши ужины всегда такие… странные? – спрашиваю я, едва покинув большой дом.

– Нет.

– Объяснишь?

– Нет.

Я надеялась на большую откровенность после всего, что произошло за последние сорок восемь часов… Идиотка.

19. Остин

Тот, кто придумал семейные ужины, сотворил ад на земле.

Конечно, Кейт не хотела ничего плохого. Она не могла знать ни о