В разводе. Ты нас недостоин - Элль Ива

способен на такое. Сам от себя не ожидал, что могу настолько сорваться. Это был катарсис, Эва. Это была кульминация всех моих нервов и переживаний, моего страха снова никогда не начать жить нормально. Я понял, что к чему. Понял, в чём главная проблема. И я вышвырнул из своей жизни тех людей, кто мешал мне жить. Теперь всё будет иначе. Я обещаю.

Смотрю в его отчаянные глаза, и мне очень хочется верить его словам. Медленно выдыхаю, давя в себе эмоции.

– Мне нужно вернуться к детям, только… – задерживаю дыхание. – Идём сначала выпустим мою мать.

– Я не могу смотреть на неё сейчас, – отзывается он низким голосом.

– Ладно, оставайся тогда. Я сама.

– Когда ты приедешь обратно? Давай я отвезу тебя.

– Нет, отдыхай. Прими душ, ложись спать. Я приеду, попрошу Кирилла – он нас привезёт. Договорились?

Мужчина медленно кивает. Я заставляю его опуститься на постель и лечь на подушки, глажу по голове и выхожу. Медленно выдыхаю – с плеч сваливается огромный, неподъёмный груз, и шагать становится как будто легче.

Спускаюсь вниз, мимоходом разглядывая погром, учинённый в доме, и мне становится слегка не по себе. Кое-где на стенах отколоты деревянные панели, поломаны перила на лестнице, разломан диван – буквально на части… порвана обивка. Боже, что же он делал? Огромный телевизор на кухне разбит, под ногами хрустят осколки посуды. Что тут творилось – страшно представить.

Интересно, как там Марина Аркадьевна жива вообще после всего этого? Вероника, наверное, – что-то подсказывает – и носа сюда не покажет. Хотя чёрт её знает. На месте Натана… понимаю, что сделала бы то же самое. Марина Аркадьевна – собственная мать – сватала ему потенциальную убийцу.

Как у неё рука не дрогнула лить в эту чёртову минералку отраву?

Стучу в дверь ванной.

– Марина Аркадьевна, вы там? Это я.

Она открывает. Бледная с расширенными испуганными глазами.

– Натан… он… тут? – оглядывается опасливо.

– Нет, он в спальне. Отдыхает. Ему нужен отдых.

– Ну конечно нужен… после всего… – шепчет женщина, хмурясь, как будто всё это построено и обустроено на её собственные кровные деньги, а сын посмел испортить интерьер.

Опасливо оглядываясь, она торопливо бежит к выходу. Я иду следом, чтобы закрыть за ней дверь. Она несётся, только что пятками не сверкает, торопливо обувается в прихожей.

– Скажи ему, – просит. – Скажи, чтобы он простил Вероничку. Чтобы извинился перед ней. Нельзя с ней так. Она хорошая девочка. Очень добрая, милая. Заботливая.

Я смотрю на бывшую свекровь, не веря своим ушам. Видимо, скандала с мебелью, ором и угрозами ей показалось мало.

– Вы серьёзно сейчас? – переспрашиваю.

Она кивает.

– Ну конечно… нельзя так обращаться с женщинами.

– Да она…– выдыхаю возмущенно. – Она его отравить пыталась! Натан два дня лежал в больнице с отравлением под капельницами. Вы это знали?

Женщина замирает на секунду.

– Не может такого быть… чтобы Вероничка… отравить… ну нет. Ты сочиняешь.

– Это не мои слова, Марина Аркадьевна. Это слова вашего собственного сына. Он видел по камерам все действия Вероники – от и до. Он говорит, что она его отравила, чтобы сыграть для меня красивый спектакль с пьяным мужем в помаде.

Женщина хлопает глазами. Я вижу – она не верит до конца. Моё слово против слова Вероники, её любимицы. Откуда только такая любовь – непонятно.

– А ещё Натан сделал тест ДНК. И Дамир – её сын. Только её. Натан не является его отцом, – припечатываю мрачно.

Свекровь отступает от меня на шаг. Открывает рот, но оттуда не доносится ни звука. Видимо, сказать ей мне нечего.

– Полагаю, вы немного просчитались с кандидатурой для будущей невестки, – улыбаюсь ей холодно.

Она качает головой:

– Это дикость какая-то. Я тебе не верю. Вероника не способна на подобное. Я же сама… я же сама передала ей… – начинает краснеть.

– Что передали? Биологический материал собственного сына, чтобы обманом получить желанного внука от этой «прекрасной девушки»? Вы правда пошли на это, Марина Аркадьевна? Это же отвратительно. Это мерзко...

Она вскидывается.

– Я хотела внуков! Я хотела нормальную невестку. Ту, которая мне нравится. Ту, которая меня устроит!

– Вас? А что насчёт Натана? Его вы спросить забыли? – усмехаюсь.

– Мать всегда знает, что лучше для её ребёнка. Тебе не понять!

– Уверены? А я думаю – понять. Ну что ж. Ваш ребёнок сам решил, как лучше для него. Идите. Лучше вам сюда не возвращаться.

– Не командуй! Я сама знаю, что мне делать, – фыркает.

– Ну, удачи, – говорю и наблюдаю, как она бежит на выход со двора.

С этим нужно что-то делать. Две женщины, кажется, попутали берега и краёв не видят.

Поднимаюсь наверх. Натан уснул. Перенервничал. Почему-то сейчас мне его безумно жалко. Собственная мать – хуже мачехи.

Укрываю мужчину пледом, спускаюсь вниз, вызываю себе такси. Кирилл уже уехал – деловой... Еду к детям. Нужно будет снова собирать чемоданы. Только на этот раз эта мысль не вызывает у меня отторжения.

Но я предчувствую, что главная битва ещё впереди.

Так и есть. У входа в подъезд матери припаркован автомобиль, в котором я вижу Веронику.

32

Женщина замечает меня, торопливо выходит из машины и перегораживает мне путь, едва я успеваю шагнуть из такси. Смотрю на неё – что-то в её лице меня настораживает. Какая-то Вероника напряжённая. Мне это не нравится. Да мне вообще эта женщина не нравится. Не нравилась с самого начала, хотя я пыталась относиться к ней нейтрально, но, видимо, интуиция подавала мне знаки.

– Эва, – улыбается она натянутой улыбкой.

– Ну что опять? – спрашиваю нетерпеливо.

Мне нужно к детям.

– Ты решила что-нибудь по поводу денег?

– Денег? Каких ещё денег? – закатываю глаза, вспоминая.

– Денег, – напоминает она с нажимом, – и переезда в Черногорию.

Ах, да… взятка за то, чтобы я исчезла из жизни Натана, переехала. Но нет – планы поменялись, я изначально не планировала сотрудничать с этой женщиной. Себе дороже.

– Уйди с дороги, – говорю я мрачно. – Ты что, не поняла, что Натану ты больше не нужна? Твой сын не от него. Ты этого мужчину обманула… и чуть не отравила. Ты в своём вообще уме, Вероника?

Она кусает губы, портя