Бесчувственный Казанова - Л. Дж. Шэн

что корни ее потребности в финансовой безопасности крылись в каких-то очень мрачных воспоминаниях, и я не мог ее за это судить. Забавным мне казалось как раз ее беспощадное упорство. Она напоминала Джона Рокфеллера. Имела талант находить возможности в невзгодах.

– Эй, не надо притворяться, будто в твоем поступке нет прагматизма. – Даффи ткнула меня пальцем в грудь. – Ты женишься из-за работы. Неужели не мог поискать другую?

Мог. И, честно говоря, должен. Но я не хотел, чтобы Эммет победил. Уволившись, я бы признал поражение.

– Не подкидывай мне идей, Поппинс, а то останешься без жениха.

Мы запрыгнули в поезд. Он был забит под завязку. Свободным оставалось только одно место. Я жестом предложил Даффи сесть, и она чопорно устроилась, выпрямив спину и сложив руки на коленях.

Я стоял, возвышаясь над ней и свесив руку с перекладины. К слову об Эммете: нужно ускорить помолвку с Даффи. Гаденыш без конца звонил и писал мне, пытаясь подловить на лжи. Он не верил, что Даффи существует. Небольшой пиар в поддержку фиктивных отношений – то, что доктор прописал.

Поезд тронулся. Я огляделся. Собралась разношерстная толпа: студенты, хипстеры, туристы, рабочие. Готов поспорить, что у всех при себе телефоны. Пора воплотить мой план.

– Эй, Поппинс.

Она опустила голову, сосредоточенно просматривая подержанные сумки в модном приложении на телефоне.

– Даффи, – повторил я.

– Минутку, Риггс. Кажется, я нашла стеганую Chanel за две сотни баксов.

Может статься, через минуту у нас уже не будет столько зрителей. С каждой станцией поезд пустел, а следом заканчивалось и мое терпение.

– Даффи. Дафф. Дафна. Дезире.

– Господи, да что? – Она подняла взгляд, агрессивно вскинув брови с явным пренебрежением. – Не видишь, я кое-чем занята?

– И надеюсь, что будешь занята мной. Всю оставшуюся жизнь, детка. – Я одарил ее пошлой ухмылкой сердцееда, которая неизменно вызывала у нее желание меня задушить, а потом потоптаться на моем безжизненном теле.

Когда я медленно опустился на одно колено, смиренно склонив голову, она открыла рот – наверняка, чтобы высказать все, что об этом думает. Болтовня в вагоне стихла. Люди оторвали взгляды от телефонов и планшетов. Две девушки, сидевшие напротив нас, громко ахнули, вцепившись друг другу в футболки. А моя будущая фальшивая невеста смотрела на меня с ужасом и смирением.

Даффи не поклонница публичных жестов.

Я не любитель проигрывать. А Эммет хотел, чтобы я проиграл.

Даффи зажала рот ладонями, скорее чтобы заглушить ругательство, нежели от потрясения.

– Дафна, милая, любовь всей моей жизни. Я не могу представить, что встречу старость без тебя.

«Ты уже старый», – съязвила она в моих мыслях.

– Ты мой смысл, мое вдохновение, мой человек. Самое главное, ты – единственная. С нашей первой встречи. Она вышла неординарной и странной, и я точно произвел не лучшее первое впечатление. – Я одарил ее ухмылкой, от которой показались ямочки на щеках, тем временем люди вокруг нас поднимали телефоны и записывали мое предложение со всех ракурсов. – Но оттого наша судьба становится еще более особенной. От нашей способности любить друг друга со всеми недостатками, навеки.

Стоит отметить, что я выдумал всю эту дребедень на ходу. Конечно, я загуглил «что говорить, когда делаешь предложение», пока Поппинс покупала мне носки по акции, но не ожидал, что ложь дастся мне так легко.

– Боже мой! – провизжала женщина у меня за спиной.

– Внимание, там красавчик, – проворковал кто-то. – Я в деле, мистер Симпатяга.

– Это Крис Хемсворт?

– Нет. У Криса другие черты лица и губы.

– Кажется, я только что обнаружила греческого бога.

Я опустил голову, делая вид, будто смущен от такого внимания. Может, я переигрывал, но и на «Оскар» не претендовал.

– Дафна, ты окажешь мне великую честь и станешь моей женой? Обещаю любить и уважать тебя. Давать все, что пожелает твое сердце. Ставить твое счастье превыше своего и дарить сказку, которую ты заслуживаешь.

Лицо Даффи приобрело отрешенное выражение и побелело от шока. Она явно обрадовалась моему жесту не многим больше, чем вторжению целой армии в ее квартиру.

И она до сих пор не проронила ни слова.

Я процедил с натянутой улыбкой:

– Не спеши, Поппинс. На нас же никто не смотрит.

– Эм… конечно, я выйду за тебя… кхм… дорогой, – пробормотала она наконец с энтузиазмом женщины, которой предложили прогуляться по минному полю. Босиком. – Это честь для меня.

Равнодушное согласие не помешало толпе вскочить на ноги, хлопая и радуясь за нас. Десятки людей обступили сиденье Даффи, когда я достал кольцо, которое купил в ломбарде, и надел ей на безымянный палец. Это было простое кольцо в виде тонкого золотого ободка с квадратным изумрудом посередине. Парень в ломбарде сказал, что ему не меньше двух сотен лет, что вполне соответствовало стилю свадьбы, которую хотела моя невеста.

– Боже мой, – проговорила она еле слышно, виляя изящными пальцами и любуясь кольцом. – Оно великолепно.

Я знал, что это не притворство. Ее фиолетовые глаза сверкали как бриллианты. Я удивился, что ей так понравилось дешевое украшение.

– И вполовину не так великолепно, как ты. – Я ринулся вперед, обхватил рукой ее затылок и поцеловал в висок. Ее кожа была горячей, мягкой и просто восхитительной. Слишком чистой для такого коварного легкомысленного создания. Даффи замерла, едва мы прикоснулись друг к другу, и затаила дыхание. Я отстранился с большей неохотой, чем готов признать.

Мы встретились взглядами и застыли в странном трансе.

– Мне сказали, там помолвка. – Голос проводника нарушил тишину в вагоне, отчего все разразились радостными возгласами и смехом. – Поздравляю счастливую пару.

Поппинс огляделась со смущенным и растерянным видом.

– Эй! – прокричала женщина в костюме, направившая на нас телефон. – Это было лучшее предложение руки и сердца, что я видела. Ты уж хотя бы поцелуй его как следует.

– Целуй! – Толпа начала скандировать. – Целуй! Целуй! Целуй!

Я опустил взгляд, чтобы уловить выражение лица Поппинс. Казалось, она вот-вот упадет в обморок. Я вытаращил глаза, надеясь передать: «Ты не обязана это делать. Мы ничего не должны этим людям». Но на самом деле будет выглядеть ужасно странно, если она меня не поцелует.

– Целуй! Целуй! Целуй!

– Черт, милая, если ты его не поцелуешь, это сделаю я, и на этом не остановлюсь! – со смешком пригрозила пассажирка.

Даффи огляделась, словно в оцепенении. Она явно была потрясена. Ее лоб покрылся испариной. Внезапно я почувствовал себя первоклассным гадом за то, что поставил ее в такое положение. Я знал, что она не любительница публичных признаний, и все же сделал это по собственным эгоистичным соображениям.

«Прости», – произнес я одними губами. Я правда сожалел.