Подарок для Императора. Меж двух огней - Мара Черная

— Я знаю, я тупица. Я не разобралась как следует, сразу обвинила, а потом он… он… — воспоминания о поцелуе замелькали перед глазами, сердце гулко забилось о рёбра, щёки моментально вспыхнули.

Я закрыла лицо руками, но это не помогло. Казалось, что я вся пылаю ярким алым цветом и сливаюсь с клятым платьем.

— Да что, в конце концов, произошло? — женщина не выдержала, села рядом и силой оттянула мои руки от лица, чтобы взглянуть в глаза.

— Я подумала, что это он сдал меня Калантиэлю. В тот момент я не нашла другого объяснения происходящему.

Я рассказала Парисе о реакции де-Мирта, об ужине у Императора и о том, что произошло уже после в комнате. Париса молча и очень вдумчиво выслушивала, иногда лишь коротко кивая.

— Ясно, моя хорошая. Нервы у тебя сейчас не в порядке, потому что свалилось на твою головушку слишком много. Гораздо больше, чем она может переварить за раз. — Париса мягко сжала мои ладони, и враз стало легче, отступило то титаническое напряжение, отступил страх, что меня осудят и я останусь одна в замке, одна против всех.

— Я думала, ты ругать меня будешь, — неловко заёрзала на скамье.

— Да за что же? Что ты влюбилась, и в голове каша? А-ха-ха-ха! — раскатистый смех разошёлся по помещению. — Ну, насмешила! Да оно ж всегда так поначалу. Чем быстрее перестанешь сопротивляться своим чувствам, тем быстрее пройдет «кисель вместо мозгов», — она ободряюще улыбнулась и погладила по руке.

Вода в чайнике активно забурлила, брызги шумно тушили угли. Кухарка наспех набросала трав в деревянные чашки, залила кипятком и вернулась на своё место с горячими напитками.

— Вот что, голуба. Значит, раз у тебя не сложилось доверие к Хельвдану за время вашего общения, я расскажу тебе о нём маленько. Хельвдан бы никогда не сдал тебя нашему Императору. Когда он был маленьким, то был единственным, кто дружил с Калантиэлем, но это не уберегло его от беды. Почивший в бою император Болдуил де-Сурт — отец нашего, прости Светлый Боже, Калантиэля — к старости лет умом тронулся, всё ему мерещились заговорщики и предатели. Отец и мать Хельвдана были близки к власти. Отец — правая рука императора, и мать, как его жена, тоже была много где задействована в делах империи, хоть и больше в «женских», но в совете участвовала. И вот старому императору показалось, что они решили его свергнуть. Ну, и… казнил он их, прямо у их маленького сына на глазах, а Хельвдана оставил жить только потому, что Калантиэль слёзно выпрашивал. Старший де-Сурт сына очень любил, баловал, не мог оставить без единственного друга, с которым тот мог общаться. Казалось бы, Хельвдан должен чтить и любить нашего Повелителя за спасение, но… — она сделала глоток чая. — Но проблема в том, что Калантиэль уже сейчас смахивает на отца, и Хельвдану очень не нравится, что происходит и в голове Императора, и в Иллемане из-за его выкидонов. Он не может в открытую выступать против, но с позиции друга и верного помощника может контролировать и направлять его, хотя бы пока тот прислушивается и поддаётся. Он уже давно не питает к этому паршивцу тёплых чувств.

— Выходит, он просто привязан к нему из-за чувства долга? Чтобы не дать натворить дел…

— Да, и чтобы чтить память о родителях. Он не забыл, он очень хорошо помнит. И ждёт подходящего времени, чтобы поквитаться за их бессмысленную смерть. Они ж и правда ничего дурного не замышляли и старались для блага нашей империи. На редкость порядочные люди у власти, да и просто как люди, и Хельвдан весь в них. Так что, девочка моя, не думай о нём плохо.

Теперь я чувствовала себя ещё большей дурой.

— Как мне теперь в глаза ему смотреть, Париса? После всего, что я натворила, его не отвернуло от меня, он даже не злился особо, признался в чувствах, целовал, утешал…

А лучше бы разозлился и послал меня куда подальше. Осознание силы боли, которую я ему причинила, тяжёлым камнем упало на плечи.

— Ох, Мира, — Париса сжала кружку в руках, посмотрела в тёмный омут отвара. — Он влюбился в тебя, сильно. Вижу по глазам. И раз так уж получилось, то чувства его вряд ли что поменяет. Он может разозлиться, внешне быть холодным и отстранённым, но не перестанет оберегать и беспокоиться. Вот уже… И что мне с вами двумя делать?

— А как же Лея?

— А что Лея?

— Ну, она же любит его. И невеста всё-таки.

— А он любит тебя, а ты любишь его. И что теперь, нам всем отречься от чувств, чтобы в мире не пострадала ни одна Лея? — Париса хмыкнула. — Переживёт! Но пока что ей об этом знать не обязательно.

В комнату я возвращалась с полным раздраем в душе. Вот, что имела в виду Париса, когда говорила, что мы с ним похожи. Он тоже рано лишился родителей и ищет справедливости. И поступает всегда по совести. А ещё держит на своих плечах так много ответственности. И я добавляю ему только больше проблем. Потому что… влюблён… в меня. Не может не быть рядом… Как в это поверить? Как осознать, что это действительно происходит со мной? И как успокоить неугомонную совесть, что бьёт по голове молотком каждый раз, когда я смею думать о Хельвдане, как о своём мужчине? Париса, как всегда, права — мне нужно просто принять чувства как факт и перестать выносить мозги и себе, и ему. В конце концов, переживания не помогают решить проблемы, а только увеличивают их количество.

— О! Здравствуй, Мирана… верно? — навстречу из-за угла выплыла молодая высокая брюнетка, прерывая размышления.

Её наряд мало чем отличался от первоначального варианта моего платья, подаренного Калантиэлем, и совсем не оставлял места для фантазии. Стало быть, наложница. И что же ей надо от меня?

— Да что ты такая перепуганная? Просто хочу познакомиться с новенькой и помочь влиться в коллектив. Я — Шайла, первая и главная наложница Повелителя, — пропела она нежно. — Его Величество в основном проводит вечера со мной, но, если будешь себя хорошо проявлять, замолвлю за тебя словечко — будешь попадать к нему чаще остальных в дни, когда я сама не могу.

— А с чего тебе со мной знакомиться? Я не наложница вообще-то, — буркнула недовольно.

Меня что, уже весь замок прописал в куртизанки для этого сноба патлатого⁈

— Вот как? Только прибыла, а уже