Династия Скоген - Каролин Валь

До этого момента.

Из-за скандала имидж моей семьи впервые пошатнулся. Я создал себе настолько безупречный образ, что даже родные больше не могли увидеть, что скрывается за этой маской.

Стоило оно того? Я не был в этом уверен.

– О, да ты мечтатель, – произнесла Нора, незаметно подойдя ко мне. На ее лице заиграла дерзкая улыбка, а верхняя губа очаровательно сморщилась. На ее лице играли солнечные зайчики, а глаза, словно два сапфира, сияли на солнце, напоминая мне о прекрасном горном озере, в котором я купался.

После нашей встречи чуть ранее мы почти не сталкивались на пути, хотя мой взгляд словно магнитом тянуло в ее направлении. Ее свежесть и неподдельная искренность завораживали меня. Что-то во мне шелохнулось, и я понятия не имел, что это. Мое замерзшее сердце?

– «Мечтатель»?

– Удивительно наблюдать, как люди преображаются, когда мы находимся в пути. Это длится всего пару дней, но за такое короткое время проявляется истинная сущность большинства из нас. – Мне нравилось, как она говорила, в ее голосе не было осуждения.

– А ты разделяешь людей по категориям?

– Это не нарочно, просто так получается. – Нора подняла плечи, крепко держась за лямки рюкзака, который был в два раза больше сумок остальных. Вероятно, он и весил в два раза больше. – Мы с Грегори часто обсуждаем, кто из участников нашего тура может покинуть нас уже на первой или даже на второй остановке. Это не всегда происходит, но иногда случается. Для меня подобные разговоры больше связаны с тем, что я хочу, чтобы люди превзошли сами себя. Особенно если от них этого не ожидают. Я не испытываю злорадства, когда делаю ставки, – пояснила девушка, заметив мое изумление.

– Позволь, угадаю. Из вас двоих настроена более оптимистично ты?

Нора заливисто рассмеялась, и я подумал, что ее смех будет сопровождать меня и в снах. Мне захотелось, чтобы он звучал как можно чаще.

– Естественно.

Теперь мне стало любопытно.

– И что ты понимаешь под словом «мечтатель»?

– Есть люди, которые во время тура задаются вопросом по поводу всего: отношений, жизни, работы, пищевых привычек. – Нора пожала плечами. – Разное бывает. Но большинство полностью погружаются в себя.

Прямое попадание, но я ничем себя не выдал.

– Если я мечтатель, то какой тип у тебя?

– Думаю, я слишком давно занимаюсь походами, чтобы определить. Я знаю здесь все как свои пять пальцев. Каждый поворот, каждый подъем. Я умею распределять свои силы и знаю, когда нужно остановиться. Поэтому чаще всего не попадаю в ситуации, когда могла бы показать свое настоящее Я, – на ее лице застыло задумчивое выражение. – Понятия не имею, была ли я другой. Но чувствую себя комфортно, позволяя потоку захватить меня. При этом я работаю. Немного парадоксально, знаю.

– Возможно дело в том, что здесь ты в своей зоне комфорта, – я показал на крутые утесы и насыщенно-зеленые луга, расстилающиеся по долине подобно ковру. – Тебе следовало бы попробовать что-то новое. То, что станет для тебя вызовом, потому что это нечто незнакомое.

Нора покачала головой и пробормотала что-то невнятное, а на ее красивом лбу появились морщинки. Мне бы хотелось их разгладить. В душе я покачал головой из-за таких мыслей. Что, черт возьми, со мной не так?

– Как ты это делаешь? – спросила Нора чуть ли не сердито. Ох, она выглядела так мило, когда хмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя есть дар, ты знаешь об этом? Когда ты общаешься с кем-то, у меня возникает ощущение, что ты проникаешь в самую суть человека. Понимаешь, из чего он состоит.

– Это называется эмпатией, – кратко ответил я, – встречается чаще, чем ты думаешь.

– А еще ты такой скромный, – произнесла она, поднимая руки. – Если бы ты был еще и невероятно богат, я бы без колебаний согласилась выйти за тебя замуж.

Это было не столько неуклюжим флиртом, сколько неудачной шуткой. Уголки моих губ сами собой приподнялись в улыбке. В воздухе разлился ее землистый и в то же время сладковатый аромат, напомнивший мне о землянике. Я невольно сократил расстояние между нами, когда мы продолжили путь. Перед нами шагали Клаусены и Римас с матерью. Он уже общался с Оле. За ними – семья Вилмы. Девочка периодически кидала взгляды на Римаса, но только тогда, когда считала, что за ней не следят.

– Он ей нравится, – прервала мои размышления Нора.

– Кто?

Она указала вперед.

– Вилме. Римас. Несмотря на языковой барьер.

– Это часто случается?

Ее мышцы напряглись, как будто в следующий миг Нора была готова бежать. Ах, это кое-что объясняет. Нет, это все объясняет. Нора искоса взглянула на меня, а потом снова посмотрела вперед.

– Вообще-то, да. Здесь, на природе, невозможно спрятаться. На самом деле идеальная проверка отношений.

– Но…

– Но затем жизнь продолжается, – тон Норы изменился, стал тише, и ее слова зазвенели от грусти, которую ни с чем не перепутать. Вот в чем дело. Ей не нужно было говорить об этом, все было очевидно. Ее принцип сформировался в результате пережитого разочарования, как я и думал.

Как ни странно, я почувствовал, что во мне вспыхнула ярость при взгляде на лицо Норы. Подавленность и меланхолия. Кем был тот парень, что так ее ранил? И как же мне переломать ему все ребра?

– Все в порядке?

– А? – Я поднял взгляд и только сейчас заметил, что Нора, нахмурившись, рассматривает меня. Ее взгляд многозначительно прошелся по моим рукам, которые я сжал в кулаки и тут же разжал.

– Да, просто вспомнил про семью, – сказал я и решил, что лучше соврать, чем рассказывать ей о том, что на самом деле происходило в моей голове.

– Понятно. Наши семьи не такие уж разные.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, разве «КОСГЕН» основал не твой прадедушка?

Я кивнул.

– Он.

Нора пожала плечами.

– А Hjerteslag Øyeblikke основал мой.

Я ощутил внутренний протест.

– На этом все общее и заканчивается.

– Почему? – с любопытством спросила Нора.

– «КОСГЕН» не работа жизни моих бабушки и дедушки. Вся наша ветвь семьи без устали трудилась, чтобы привести предприятие к успеху. К сожалению, под управлением моего дедушки возникли конфликты, из-за чего было разрушено внутреннее ядро нашей семьи, – пояснил я и открыл Норе то, что можно найти и в биографиях, написанных о нашей семье. – Словно ветхий кусок дерева, который просто рассыпался на части, – продолжил я, а Нора внимательно слушала. – И это если не