Спящая царевна. Своих не бросаем - Надежда Черпинская

сила – видеть скрытое, чувствовать тайное, находить… А коли это так, то нужно это использовать. Тем более что с Делией у вас ещё и особая связь есть, муж и жена – это, суть, одно целое, нить любви от души к душе протянута, а эту нить так просто не порвать, не уничтожить. Ты должен Делюшку чувствовать, где бы она ни была.

Андрей сглотнул – во рту вдруг разом пересохло.

– Наверное… так… Ты хочешь сказать, что я могу почувствовать… почувствовать, где она сейчас?

– Именно, именно это и хочу сказать! – воодушевлённо подхватил учёный. – А я тебе в этом постараюсь помочь.

– Что делать? – с готовностью подскочил Беркут.

– Смотри, что я придумал… Для начала… Успокойся! Иначе ничего у нас не выйдет. Я тебя попробую погрузить в этакий… сон… Ты не будешь спать по-настоящему, просто все лишние мысли и страхи уйдут…

– А… гипноз… читал я про такое… – понимающе кивнул Андрей.

– Не знаю, что там у вас за гипноз, – отмахнулся Радослав. – Ты слушай дальше! Когда тебя в дрёму потянет, ты должен к себе прислушаться, душу свою спросить, где её родная душа. Понимаешь? А я твой мироключ вот с этим всем соединю, – учёный махнул рукой на экран с давешней картой. – И если у тебя получится, если Делия откликнется на твой зов, то мироключ из твоего разума дальше твоё видение передаст, а там уж я эту точку смогу на карту вывести…

Звучало это всё слишком невероятно, но терять Андрею было нечего.

Он и так уже самое дорогое потерял. И если есть хоть маленький шанс, что затея Радослава поможет…

Словом, надо попробовать!

Дальше началось какое-то чудное действо. Радослав уложил Беркутова на причудливую широкую лавку, включил прямо над ним мигающий всеми цветами экран. Андрею сначала даже немного смешно стало от всех этих странностей, а потом он сам не заметил, как ухнул в беспросветную темноту.

Впрочем, беспросветной она казалась лишь в первые мгновения. А потом он увидел, как вокруг него запульсировали далёкие огоньки, будто яркие звёзды в августовском небе.

Беркут так залюбовался этим завораживающим зрелищем, что не сразу вспомнил, где он и зачем. Но едва вспомнил, так рванулся всей душой: «Делия!»

И тёмный мир вокруг вспыхнул, словно взметнулось пламя костра, золотистые волны света растеклись от него во все стороны, будто круги на воде.

«Где же ты, родная моя? Где?»

– Позови её! Позови Делию! Имя всегда особую силу имеет, – долетел откуда-то, очень издалека, гулкий, рокочущий голос.

Вроде бы… знакомый, но Беркут не мог вспомнить, кому он принадлежит. Зато совета сразу послушался.

Да не просто по имени позвал, а сперва мысленно представил Делию, будто жена прямо перед ним стояла. Из кладовой своей памяти доставал самые дорогие воспоминания и складывал их в восхитительную картину: глаза, прозрачные и светлые, как горные озёра, льняные локоны, такие мягкие, шёлковые, нежные губы, которые целовал столько раз, замирая от счастья, родной голос…

И лишь потом позвал нежно, тревожно, звонко:

– Делия!

Золотой свет, окружавший его, вдруг сложился в стройный женский силуэт.

Она вскинула лицо, ахнула изумлённо:

– Андрей!

Но едва он потянулся к любимой, как призрачный сияющий образ начал стремительно таять, Делию утягивало обратно в темноту. Андрей запаниковал и чуть было не упустил самое главное, тонкую золотую ниточку, что причудливо вилась в бездонной тьме, прорастая из его сердца и устремляясь в пустоту…

– Покажи мне! Родная, покажи мне, где ты! Делия, не отпускай! Не отпускай меня! Держись! – то ли кричал, то ли шептал он в темноту.

И звезды, сиявшие вдалеке, вдруг закружились в хороводе, выстраиваясь в причудливый рисунок. Теперь Андрей будто смотрел на них сверху.

Эти маленькие сверкающие горошинки что-то напоминали… Он мучительно пытался вспомнить, что именно, и при этом удержать так и норовившую ускользнуть тонкую золотую ниточку.

А потом внезапно пришло озарение. Ведь он же видел этот узор сегодня, на экране в лаборатории Радослава! Это та самая светящаяся карта Белогорья.

И, значит, эта мерцающая точка на ней… то самое место, где прячут Делию.

– Возвращайся! Всё получилось… – гулкий далёкий голос слышался будто сквозь толщу воды, но противиться ему было невозможно.

Андрей распахнул глаза и тотчас зажмурился снова, после темноты небытия, свет бил хлёстко. Понадобилась пара мгновений, чтобы прийти в себя.

– Я… я её видел… – сам себе не веря, выдал Андрей.

– Всё получилось! Андрей, всё получилось! – Радослав восторженно встряхнул его за плечи. – Смотри!

Беркут повернулся к экрану и обомлел – на тёмном фоне пульсировала новая яркая красная точка, почти там, где они и собирались искать логово Серых, только немного севернее.

30 За тридевять земель

Делия

Делия резко подскочила, распахнула глаза, потерянно огляделась, не сразу осознав, где она сейчас.

Андрей…

Она видела Андрея. Она слышала его зов. Это точно был его голос – самый родной, самый любимый. Она не могла перепутать. Она видела его. Как живого… Совсем рядом…

Даже чувствовала его прикосновение. Это ощущение не отпускало до сих пор…

Рядом с ним всегда было так – надёжно, уютно, тепло. И вот сейчас, в сумрачной каменной клетке, в плену у врага, впервые за всё это время она вдруг ощутила себя как прежде, будто её обнимали родные, заботливые руки.

Неужели это был только сон?

Она так скучала по Андрею, так хотела увидеть… Вот любимый и померещился.

Всё это время душа Делии безутешно рыдала по погибшему мужу. Пусть внешне она оставалась безразлично-отстранённой и холодной, пусть не показывала Серым, как ей тяжело, но сердце-то разрывалось от боли и скорби. Вполне объяснимо, что ей вдруг приснился такой сон.

Или это всё-таки был не сон?

Делия глубоко вздохнула, обняла руками живот, пытаясь понять, что с ней происходит. Слишком уж странные ощущения остались после этого видения.

Словно он коснулся её души… Словно и вправду был рядом, пусть и мимолётно. Сердце до сих пор пульсировало гулко, взволнованно и счастливо, как если бы она увидела мужа наяву.

А, может, Андрей действительно к ней приходил?

Наверное, хотел утешить и дать понять, что даже оттуда, с иной стороны бытия, продолжает оберегать её и поддерживать.

Всё возможно…

Но для души покойного он был… слишком живым…

Да, его прикосновения казались такими же тёплыми, какими она помнила их, его голос звучал так привычно, и