Жена для Императора морей - Ева Кофей

— Ай! — он всё ближе и ближе катится к воде, ударяясь о гальку.

— Арктур, это ты? — шипит Люба, пытаясь встать. — Если это ты, то я тебя… Я тебя… феном! Феном засушу!

— Мм? — звучит в ветре недоумённое.

Но погода слегка утихает. Море волнуется, но ветер уже не толкает в него Романа. И у него выходит подняться и, трясясь от холода, подойти к Любе.

— Жуть, — комментирует он.

— Нужно выбираться отсюда! — кивает она.

И Роман, словно это был призыв к действиям, подхватывает её на руки и, качнувшись, но всё же устояв на ногах, принимается нести к отелю.

— Я помогу.

Она хватается за его шею, не возражая, в принципе. Обувь, мокрая, едва не выпадает из рук.

— Ой, — вспоминает, — а как же котик? Ты не видел, с ним всё в порядке?

Роман подрагивает, старается, чтобы не стучали зубы.

— Да что с ним случится! Ты ведь замёрзла, Люба, ты важнее.

— Вовсе не замёрзла, — возражает она, — разворачивайся.

— Замёрзла! — убеждает он, чувствуя, как по коже от холода пробегают мурашки. — Я ведь знаю.

— Ром, я не уйду без кота, заснуть не смогу, если буду думать, что он захлебнулся.

Роман вздыхает, и всё-таки разворачивается.

— Но мы не найдём его. Он дикий. Наверное, давно уже испугался и убежал.

— Проверим для очистки совести. А потом пойдём пить что-нибудь горячее.

— Ладно, — сдаётся он и, стараясь не поскользнуться, идёт к морю.

Кот выбегает будто бы из воды и едва не сшибает Рому с ног.

— Чёрт! Нет, ты видела? А мы его спасать собирались.

Люба не видела, но смеётся.

— Вот и отлично!

***

Так как Романа пыталось всосать в себя море, возможно, не просто так, а из-за неё, Люба чувствует ответственность и соглашается на то, чтобы согреться вместе.

Возле отеля есть очень приятное место с закрытой террасой на случай непогоды. Застеклённой, но с возможностью открывать нараспашку все окна. Снаружи работают электрические ловушки для насекомых. Внутри трещит пламя в огромном кирпичном камине. Деревянные столики, кресла, несколько гамаков… Приятная, тихая музыка без слов, уютно.

Люба сидит в гамаке и дует на чай с молоком, грея пальцы о большущую кружку.

Роман мнётся рядом, решая, не слишком ли интимным будет устроиться рядом, так близко к ней. Но… он раздобыл плед, поэтому всё оправдано! И Рома устраивается с Любой, укрывая и её, и себя, как можно плотнее, прижимаясь к ней горячим боком и улыбаясь слегка смущённо.

— Романтика, — тянет он вдруг, сам не ожидая, как глупо и странно это прозвучит.

— Да сколько ж можно, Ром! — тянет она уже лениво.

Боже, а ведь была бы она уступчивой, а не упрямой, уже давно была бы замужем, просто потому что с этими мужиками в какой-то момент становится не с руки спорить.

Проще плюнуть да согласиться.

Но это путь не для ни рыбы ни мясо!

— Ладно-ладно, — отмахивается он, извини. — Приятно здесь, — оглядывается Рома так, словно это помещение его, и он этим горд, — хорошо… Ну, ты уже решила?

— Решила что?

— Будем ли общаться.

— А зачем тебе просто общение? У тебя ж друг есть, с которым ты на девушек споришь.

— А почему нет? Говорю же, ты интересна мне. Что я тебя, настолько мучаю, что и дружить нельзя?

— Да дело в том, — отпивает она чай и валится в гамак, совершенно прекрасно чувствуя себя в его футболке, — что вы все говорите одно, а на уме всегда совсем другое. Вроде сидим, нормально, фильм смотрим и тут — бац, рука смещается куда-то не туда. А ведь хорошими друзьями были, обычно вздыхаю я, чего начинается-то?

— Ну… может, со мной не так будет? Может ты захочешь наоборот? Или я не захочу и будем дружить, — спрашивает он будто осторожно, хотя сам, похоже, слышит уже, как оно прозвучало.

Словно другого варианта и быть не может, кроме того, что он ей понравится! Ну, или что она ему — нет.

Роман закусывает губу от досады.

— Я не имею в виду ничего плохого, если что.

Ну, всё ясно, он идиот. Но, вроде, безобидный идиот. А у неё отпуск, свобода от душноватого и нарциссичного Максима, можно расслабиться и…

Люба, даже не открывая глаза, потому что смысла в этом мало, ведёт узкой ладошкой по его горячему торсу.

И Роман замирает, как если бы боялся её спугнуть.

И тут же при этом рискует:

— Что, будем… общаться?

— Боже… — она закатывает глаза под веками и убирает руку, — это по-твоему общаться?

— Да нет, нет! — он ловит её за руку и возвращает ладонь на свой торс. — Это я так, просто ляпнул.

Люба смеётся.

— Нет. Ничего не будет. Точно. Потом ещё будешь бегать за мной и думать, что мы теперь встречаться обязаны. Никакого удовольствия.

— Ты не похожа на ту, которая хотела бы иначе!

— В каком смысле? — она садится и зевает.

— Ты… не испорченная, сразу видно. Ты тут же должна была подумать, что теперь мы вместе и навсегда, и очень бы расстроилась, если я так не думал.

— Но ты мне не нравишься, при чём здесь испорченность? Тело неплохое, можно повеселиться, на этом всё. Мы же на отдыхе, кто тут отношений ищет?

— Да все ищут! Девушки особенно. И, да ладно, будто ты так хоть раз вела себя, — хмыкает он, окидывая её красноречивым взглядом. — Ты хорошая, тихая, принципиальная. С придурью какой-то, которая меня с ума сводит. Но, — продолжает, не меняя тона, — общаться-то будем?

Любе хотелось немного поставить его на место. Но она просто…

— Ром, — улыбается, — я перестаю тебя понимать.

— Ладно, замяли. Так как, увидимся ещё, да?

Она едва ли не шипит.

— Зачем?

— Просто так, — выдыхает он, теряя самообладание, и заключает: — Ты невыносима.

Люба спрашивает:

— Мы есть-то будем или я могу пойти в номер?

— Будем, — срывается он с места, но медлит, замечая Алёшку.

— Вы тоже здесь! — радуется тот, подбегая ближе. — Привет, — поднимает