Ворон, который меня пленил - Екатерина Началова

как будто нет их в целом мире. И прошлого для нее не было, она только-только родилась заново. Ее никогда не отвергали, ей все ново, все горячо и в первый раз. Она хочет и улыбки, и перегляд, и танцы, и горячий шепот на ухо, а там, как знать…

Значит, умерев, она рождается снова? А может и не умирает вовсе, просто притихает, а затем — снова готова рискнуть?

От счастья и благодарности я уткнулась в собственный рукав и рассмеялась вслух. Пыль вздрогнула, сорвалась с места маленьким облачком, залетела в нос, и я сквозь смех зачихала.

— Апчхи! Апчхи!

— Тетенька Ворон! Тетенька Ворон!

Звонкий детский голос снаружи звал, скорее всего, меня. Заранее озадачившись и слегка оскорбившись на «тетеньку», я едва выбралась из подсобки и вышла на балкон, по пути вытирая повлажневшие глаза. Под балконом, задрав головы, переминались с ноги на ногу какие-то мальчишки. Светловолосые, чумазые, только зубы сверкают.

Витая в мыслях, я едва поняла, что они хотят.

— Тетенька Ворон, скиньте мячик!

Мячик? С непривычки щурясь на солнце, я действительно обнаружила в углу нашего балкона закатившийся серый тряпочный мяч, перемотанный веревками.

— Откуда тут мяч? — скрывая улыбку, строго спросила я, хотя ответ предполагала.

— Мы играем! — радостно крикнул веснушчатый мальчишка в кепке. — А Мрынька ка-а-к запулил!

«Мрынька», как я поняла, виновато развел руками.

— Я нечаянно! — легко отозвался он.

— А если бы окно разбил? — построжилась я, соблюдая традиционный ритуал рода для чужаков: не показывать эмоций.

— А тогда мы бы убежали! — бесхитростно сообщил Мрынька.

— Ш-ш, ты, дурошлеп! — осадили его друзья. — Она ж осердится.

Вздохнув, я подняла грязный мяч и, перегнувшись через перила, бросила его вниз. Схватив добычу, мальчишки радостно загалдели и убежали. Только один не убежал сразу — он держал что-то в кулаке.

— Тетенька Ворон, возьмите! — он подкинул вверх свёрток.

Я поймала его, развернула. Внутри оказались две конфеты.

— Это за мяч! — крикнул мальчишка и умчался догонять друзей.

На сердце стало окончательно тепло, будто солнышко пригрело. Улыбаясь, я рассеянно отложила конфеты на стол, вспомнила, что точно такие же конфеты видела у покойной Лады. Значит, и ей тоже доводилось общаться с этими же мальчишками.

С теплыми мыслями я вернулась к уборке.

Ни усталости, ни боли, ни страха… Даже пыль стала казаться волшебной.

Сначала я формально вытирала пыль только снизу, на уровне роста, теперь же, на кураже, вознамерилась протереть все. Стеллажи доходили до потолка. Сполоснув тряпку, я забралась наверх по полкам и бодро принялась за дело. Один из старых ящиков над самым потолком стоял неровно, некрасиво выпирая вперед.

Не порядок…

Я потянулась к нему, дернула за деревянную ручку, намереваясь задвинуть ящик поглубже. Но он как не заметил толчка, даже не пошевелился.

Тщетно подергав за ручку, я обозлилась, отложила тряпку и обеими руками рванула ящик на себя. Это помогло. Недовольно скрипнув, тяжелый короб резко отлип от насиженного за годы места, дернулся вперед и завис, опасно балансируя одной половиной в воздухе. Как я не тужилась, назад ящик я сдвинуть не смогла.

— Да чтоб тебя!

Я оказалась в довольно неудобном положении: высоко над полом, одна нога на одной стороне стеллажа, вторая — на другой, обе руки на ящике. Поставить ящик назад не могу — сил не хватает. Отпустить не могу — упадет, рассыплется вдребезги, не соберу. Обернуться птицей и спуститься могу — но тогда придется отпускать ящик, а он упадет и рассыплется.

— …а дракон с фамильными ценностями, еще жив, — вслух тоскливо произнесла я, поминая недавний разговор с Анием.

Переведя дыхания, снова попыталась задвинуть ящик назад. Древние документы с угрожающим шелестом ходили ходуном.

Никакого результата, только устала.

— Старь дурная! — в сердцах выругалась.

Думая, что делать, застыла. Несколько минут я просто стояла на месте, как дура, когда, наконец, стукнула дверь: кто-то вошел в бюро.

— Кто там? — обрадовавшись, крикнула я, предполагая, что вернулся один из вестников. — Я в подсобке! Помогите!

Мужчина залетел на стеллажи уже через несколько секунд.

— Как мне повезло, что… — С улыбкой оглянувшись, я обнаружила за собой Рейтора. Вздрогнув от неожиданности, я чуть не потеряла равновесие.

— Осторожно, — он придержал меня одной рукой. Затем подхватил короб за дно.

— Отпускайте.

Я едва отцепила от ручки затекшие пальцы.

Как? Рейтор получил два письма, я точно помнила. Одна доставка рядом, а вторая — на день пути. Когда успел? Он не улетал? Караулил? Что-то забыл?

— Куда его?

— Если можно, задвинь… те, — помня, что на работе больше никаких личных дел, я тоже «завыкала».

Короб только беспомощно скрипнул: мужчина задвинул его обратно на полку за одно движение. Я осторожно спустилась вниз, Рейтор просто спрыгнул.

— Целы, миса? — вежливо уточнил он. Загораживая дверь, Рейтор заслонял и свет, так что я едва могла разглядеть очертания его лица. Мои губы же неудержимо улыбались. Я надеялась, что Рейтор особо не видит.

— Да… Спасибо.

Смущенно потерла кисти рук, точно не зная, как себя вести.

— Захотела выровнять ящик, а он — ни в какую…

— Очень хорошо, — негромко прокомментировал Рейтор, потянувшись к двери. В луче света я видела его сосредоточенный профиль, взъерошенные волосы. Проследила, как Рейтор остро глянул наружу и аккуратно закрыл дверь в подсобку. Изнутри.

Сердце и так стучало быстро, теперь и вовсе затрепыхалось.

Подсобка погрузилась в темноту. Я невольно вжалась спиной в перекладину. Неторопливо приблизившись, Рейтор встал вплотную, как и тогда, в общем доме. Отступать было некуда. Мужская рука оперлась на стеллаж рядом с моей головой.

— Поймал.

В голове каруселью завертелись пять слов: пришла ночь, пришли и разбойники…

Неужели подкараулил?

Рейтор выше. В темноте его силуэт нависает надо мной, как стена, но я не ощущаю страха. На языке острой специей покалывает предвкушение, огненные искры азарта щекочут подушечки пальцев, возбуждение уже игриво вьется внизу живота.

Мысли о работе и вероятной расплате от Ания выносит вон как сухие ветки. Они остались снаружи, как и разум, как и остальной мир. Кажется, что я снова в общем доме на посиделках. Игра продолжается… Мы играем оба, Рейтор знает правила, как и я. Нужды говорить нет, и он молчит, я слышу только дыхание. Рейтор втягивает воздух через нос, воздух с шумом проходит по мужскому горлу, вздымается и опускается грудь. Каждая клеточка моего тела вибрирует от напряжения.

В тишине Рейтор говорит негромко и ровно то, что нужно:

— Выкуп или плен?

Слова горячими осколками разлетаются по раковине уха. Почему-то он не требует выкуп с прошлого раза, я не успеваю думать о причинах. Не задумываясь, отвечаю тем