Порочный контракт - Анна Олеговна Ковалева

Почему-то внезапно вспомнилась песня, которую в детстве часто пел мне отец.

Кружит Земля, как в детстве карусель

А над Землёй кружат ветра потерь

Ветра потерь, разлук, обид и зла

Им нет числа… Им нет числа…

Но есть на свете ветер перемен

Он прилетит, прогнав ветра измен

Развеет он, когда придёт пора

Ветра разлук, обид ветра

Как же мне хочется, чтобы по моей жизни поскорее пронесся этот ветер перемен. Пронесся и унес с собой все плохое. Позволив спокойно жить дальше…

От автора: в тексте песни использованы слова из песни «Ветер перемен.» Слова — Наум Олев, музыка — Максим Дунаевский

Глава 24

В машине легче мне не стало. Чем дальше машина отъезжала от дома, тем нервознее я становилась. Да и Горецкий моему душевному равновесию не способствовал. Под его горящим дикой похотью взглядом я беспрестанно ерзала на сиденье.

Больше всего на свете хотелось выйти из машины и пройтись по улицам, по набережной, подышать пусть и загазованным, но воздухом. Только кто же мне позволит такую роскошь?

— Да не нервничай ты так, — усмехнулся Стас. — Ужинать будешь ты, а не тобой.

— Очень на это надеюсь, — пробурчала я, а в ответ получила раскатистый мужской смех. А еще через мгновение мне на колено легла рука. И начала его поглаживать.

Властно так, собственнически. Я закатила глаза, но дергаться не стала. Ждала, что Стас сейчас прекратит.

Только какой-там. С каждой минутой поглаживания становились все откровеннее, а потом Горецкий и вовсе перешел в атаку, начав задирать подол моего платья.

— Стас, не надо! — у меня тут же полыхнули щеки. Нас же увидят!

— Кто? Петр? Он следит за дорогой. И вообще, он прекрасно знает, куда смотреть не нужно. И чем чревато ослушание. Так что стесняться тебе некого.

Но несмотря на свои слова перегородку, отделяющую нас от водителя, он все же поднял. А потом возобновил свои поглаживания.

Задрав юбку, провел ладонью по нежной коже бедер, надавил на чувствительную плоть, скрытую полупрозрачной тканью трусиков. Удовлетворенно рыкнул, глядя на меня заблестевшими глазами.

— Течешь как гребанный Ниагарский водопад, Юля, — прошипел, прихватив зубами мочку уха. — Моя маленькая похотливая сучка. Хочешь меня, да? Хочешь, чтобы я тебя хорошенько отодрал?

— Стассс, — жалобно простонала, чувствуя, как внизу живота начинается бешеная пульсация.

Признаваться безумно стыдно, но эти грубые слова меня возбудили донельзя. Влажность в трусиках увеличилась на порядок, а по бедрам начала стекать тонкая струйка прозрачной жидкости. В этот момент я и правда чувствовала себя похотливой сучкой, которой хочется, чтобы ее поимели прямо здесь и сейчас.

— Да, — губы шевелятся сами собой. Сама не верю своим ушам, но произношу то, что так хочет услышать Стас, выражая именно то, что хочет одичавшая сучка, запертая где-то в глубине моего тела, моего разума: — Да, именно это я и хочу…

Толчок. Поединок взглядов. Сумасшедшие удары сердца. Застывшее на миг дыхание. Жесткий, почти жестокий поцелуй, порабощающий меня, превращающий мои губы в припухшее и окровавленное нечто.

Жадные руки, шарящие по моему телу, жалобный треск платья… Длинный гудок клаксона, скрип тормозов…

А затем стук в перегородку, разделяющую салон надвое. И голос водителя:

— Босс, мы приехали.

Я тут же отшатываюсь от Стаса, спиной прижимаясь к двери. Ошарашенно смотрю на мужчину, и он отвечает мне таким же полубезумным взглядом. Боже, еще немного — и он бы трахнул меня прямо так, в машине. Почти на глазах у водителя. И я бы ему позволила. Причем без всякого принуждения.

— Дашь мне пять минут? — попросила, оценив свой помятый вид. — Мне нужно привести себя в порядок. Не идти же в ресторан в таком виде?

— Ладно, — Горецкий нехотя кивает и выходит из машины. Видимо, ему тоже надо успокоиться. А то флагшток уже из брюк выпирает.

Оставшись наедине с собой, беру минутную передышку. Дышу часто-часто, усмиряя порывы тела. Потом дрожащими руками расстегиваю сумочку и достаю зеркальце.

Вид в отражении не радует. Глаза огромные, блестят как у обдолбанной травкой или пьяной, на нижней губе запеклась кровь, волосы растрепались. Лопнул небольшой шов на талии, но некритично. До конца вечера платье доживет.

Чтобы привести себя в божеский вид мне потребовалось десять минут. Я быстро провела расческой по локонам, вытерла кровь с губы и нанесла блеск, подправила чуть размазавшуюся тушь.

Жаль, что внутренний шторм так просто было не унять. Когда выходила из машины, ноги отчаянно дрожали. Стасу пришлось меня поддержать за талию, иначе я бы упала даже не дойдя до крыльца.

— Ночью, — прошептал уже у самых дверей. — Ночью все будет… Так что на сон можешь сегодня не рассчитывать…

* * *

К моему вящему удивлению, все оказалось не так страшно. Сотрудники ресторана буквально ковриком стелились перед Горецким, стремясь угодить. Мне кажется, они бы и ботинки ему вылизали, если бы он им приказал. Причем еще бы оспаривали друг у друга это право.

В мою сторону не было никаких косых взглядов, никто не тыкал в меня пальцем. Даже солидные мужчины, с которыми по дороге к нашему столику поздоровался Стас, позволили себе лишь вежливое приветствие и легкий комплимент. Это помогло мне сбросить большую часть напряжения.

Наш столик, кстати, находился в отдельном кабинете на втором этаже. Довольно просторном, с удобными кожаными диванами, креслами и столом, рассчитанным на четыре, максимум, пять персон. Несколько зеркал в полный рост довершали обстановку. А из огромного панорамного окна открывался такой чудесный вид, что я невольно замерла на полпути.

Мне даже показалось, что я сплю и вижу странный сон, потому что такую обстановку я видела лишь в многочисленных фильмах. Твинкс не в счет. Обстановка там была пусть и шикарная, но исключительно клубная.

Я даже ущипнула себя исподтишка, чтобы убедиться в реальности происходящего. Сильно ущипнула, наверняка потом останется кровоподтек. Жаль только, что эта жертва не помогла.

Короткая вспышка боли убедила меня в том, что всё со мной происходит наяву.

А я бы всё на свете отдала за то, чтобы сейчас проснуться в своей постели и удивиться приснившемуся кошмару.

— Юля? Ты чего встала?

— Прости, засмотрелась на город, — с тоской бросила последний взгляд в окно и позволила Горецкому увлечь меня к столику.

— Да, вид отличный, — кивнул мужчина, раскрывая меню. — Собственно, поэтому я всегда бронирую именно этот кабинет.

— Ясно, — я водила глазами по меню, не особо вчитываясь в названия блюд. Несмотря на изысканность ассортимента, выбирать ничего не хотелось.