Крылья для двоих. Развод - Елена Левашова

В зале суда царит покой. Слышны лишь шорохи и шепот. Воздух будто застыл в летнем мареве, даже пылинки увязли в солнечном луче, льющемся сквозь тонкую полоску жалюзи. Волгины сидят на прежних местах. Садимся рядом с Вадимом Семеновичем. Он кивает и ободряюще сжимает мою кисть. Все, мол, Лидочка, хорошо… Может, ему все же удалось склонить судью на нашу сторону? Или договориться с тетками из органов опеки?

– Встать! Суд идет.

Вскакиваю с места, не в силах справиться с обуревающими меня чувствами.

– Суд рассмотрел показания истца и ответчика и постановил…

Нас разводят. Я все-таки исполнила свою мечту – избавиться от предателя. И теперь я свободна. Свободна и счастлива. Почти прыгаю на месте, не скрывая радости. Но ей приходит скорый конец…

– Ростислав Волгин заявил ходатайство о привлечении к делу свидетелей. На данном этапе делопроизводства суд не может ограничить Волгину Лидию Павловну в родительских правах. Доказательств ее невменяемости нет. На учете в наркологическом диспансере Волгина не состоит. Официально трудоустроена.

– Погодите, уважаемый суд, – орет с места сотрудница органов опеки. – Сейчас ведь можно ограничить ее в правах! Пока Ростислав Антонович не приведет свидетелей, которые подтвердят аморальный образ жизни данной гражданки.

– Что? – недоуменно протягиваю я. – Вы в своем уме? Уважаемый суд, знаете, почему я ушла? Уже говорила, но повторюсь: я узнала, что муж изменяет мне с некой Миланой Черниковой – врачом-ординатором. Мой благоверный снимает квартиру в элитном комплекте для встреч с девушкой. Проспект Рокоссовского, дом семь! И вы говорите про мораль? Это он собирается приводить свидетелей? Рост, отдай мне Ваню, слышишь? – кричу я, захлебываясь рыданиями. – Забирайте вашу чертову квартиру, только отдайте Ваню!

– Лидия, покажи судье фотографии, – просит меня Вадим Семенович, стирая со лба пот.

– Вот, уважаемый суд! Я могу попросить секретаря вывести изображения на экран?

Судья молча кивает. Так им и надо, гадам. Я устала терпеть это беззаконие, не могу больше. Пусть все посмотрят, какие Волгины высокоморальные. Лживые, гадкие, беспринципные! Я бы и про Ларису рассказала, но у меня нет никаких доказательств.

На экране большого проектора появляются фотки, которые я сделала украдкой, когда следила за мужем. Вот Ростик обнимает Милашу. А на другом кадре, снятом с более близкого ракурса, их губы сливаются в поцелуе…

– Уважаемый суд, я знаю, где проходит обучение Милана Черникова. У них с моим мужем серьезные отношения и…

– Да нет никаких отношений больше, – отмирает Ростислав. – Я бросил ее сразу, как ты ушла. Уважаемый суд, это было ошибкой… Я хочу сохранить семью и…

– Вы сегодня развелись, Ростислав Антонович. С учетом открывшихся обстоятельств я назначаю общую опеку над несовершеннолетним Иваном Волгиным. Место проживания ребенка – в доме отца. Лидия Павловна, съемный, дачный дом – неподходящее место для ребенка. Но вы можете получить полагающееся вам наследство. Никаких причин не делать этого у вас нет.

– Значит, я… Я могу увидеть Ваню? – с мольбой в голосе спрашиваю я.

– Да, вы имеете на это право. Пока идет разбирательство, вы можете навещать ребенка и находиться с ним в доме Ростислава Антоновича. Повторяю, на данном этапе. О дате следующего заседания вас уведомят.

Глава 41

Лидия.

– Лидочка, прошу тебя… Ну, постойте же ты!

А я ведь грезила услышать заветные слова: люблю, мечтаю о тебе, хочу вернуть… Тонула в омуте обиды и боли, заживо сгорала… Дышать не могла, жить… И молчала, молчала… Сбежала вместо того, чтобы дать мужу пощечину и поговорить…

Я жаждала его признаний. Сейчас же они мне не нужны…

Наверное, любая другая баба ни минуты бы не молчала. Все мужу в лицо выплюнула, а я, интеллигентка долбанная, решила другим путем идти. Теперь по судам вот бегаю…

– Не трогай меня, Рост. Только не сейчас, когда…

– Лидочка, прости меня. Я ошибку совершил, – шепчет Ростислав, ища моего взгляда. – Не понимаю, что мне голову вскружило? Успех, уважение коллег… Я себя чуть ли не богом почувствовал. Перспективный врач, будущий профессор… Тут Милашка подвернулась. Я ничего не планировал с ней серьезного. Я… Дурак я, Лид. Таких, как ты нет больше, милая.

– Рост, разве теперь это имеет значение? После всего, что было? Я не прощу, Ростик. Никогда… Все что угодно, но не такое…

Воздух замирает, скованный летним зноем. Пахнет так насыщенно, что кружится голова – пыльцой, пылью и раскаленным металлом… Губы немеют. Каждое слово дается с трудом. Да и зачем они нужны, если ни черта не помогают? Поздно уже что-то говорить… Или, напротив, рано? Не готова я сейчас… Вымотана, обесточена. Сил никаких… Ростик всегда толстокожим был. Сейчас тоже мало что изменилось…

Волгины давно ушли. Бросили на меня полный пренебрежения взгляд и скрылись за поворотом.

Тимур терпеливо ждет меня поблизости. Сидит на лавочке возле здания суда, неотрывно следя за нашей с Ростиком «милой беседой».

– Лида, у нас же семья… Прости ты меня, родная. Прими обратно. Поедем домой, к Ванечке. Не нужна мне эта квартира… Если ты думаешь, что я из-за нее… Я на десять таких квартир заработаю.

Устала я уже, ей-богу… И ни единому его слову не верю. Ростик – достойный сын своих родителей. Да и как можно поверить тому, кто отрезал твои крылья? Вырвал их с корнем, оставив зияющие раны?

– Рост, я разлюбила тебя. Так понятно?

– Не верю я, Лид. Моя ты… Меня одного любила всегда.

– А теперь не люблю… Что тебе непонятно? Пусто у меня… вот здесь, – касаюсь грудины.

«Не люблю, не люблю»… Воздух вдруг сбрасывает оковы зноя и взвивает подол юбки. Овевает кожу и уносит мои слова куда-то ввысь. Во Вселенную… Я его не люблю… Потому что люблю другого – сидящего под палящим солнцем мужчину…

– Этого, что ли? – косится Рост на Тимура.

– Мы развелись, Ростислав. Я тебе ничего больше не должна.

– Когда придешь к нам? Тебе можно общаться с сыном только в нашем доме.

– Спасибо, что напомнил, – с горечью протягиваю я. – Я приеду не одна.

– Этого… я не пущу в дом.

– Я не доверяю вам, Ростислав. Боюсь вас, понимаешь? Всех Волгиных.

– Лид,