Мой босс: Искушение соблазном - Яна Марс

"Гардеробная. Верхние полки слева".

Больше ничего. Ни приветствия, ни объяснений. Но в контексте происходящего эта записка казалась ей более интимной, чем любое любовное письмо. Он оставил ей инструкцию. Заранее. Предположил, что она придет. Распланировал ее присутствие здесь.

С сумкой, внезапно показавшейся ей убогой и неподходящей, она пошла по коридору в спальню, а оттуда — в его гардеробную. Это помещение всегда поражало ее своим размером и безупречным порядком. Все костюмы, рубашки, аксессуары были разложены по цветам и типам, как в бутике. Она подошла к указанному месту — верхние полки слева.

И замерла.

Обычно здесь, насколько она помнила, аккуратно лежали его свитеры и спортивная одежда. Теперь же несколько полок были полностью пусты. Идеально чистые, будто их специально освободили. Освободили… для нее.

От этого зрелища у нее перехватило дыхание. Это не было случайностью. Это был преднамеренный, продуманный жест. Он не просто разрешил ей привезти свои вещи. Он приготовил для них место. В своем личном пространстве.

Рядом с пустыми полками, на низкой скамье, стояло несколько больших коробок и пакетов из дорогих бутиков. С любопытством, смешанным со страхом, она открыла первую. Внутри, аккуратно упакованные в тонкую бумагу, лежали костюмы. Их было слишком много! Ткань была роскошной, крой — безупречным. Она провела ладонью по шерстяной ткани, и к горлу подкатил ком. Он купил ей одежду. Ту, что будет уместно смотреться здесь, в его мире.

В следующей коробке были блузки — шелк, шифон, тончайший хлопок. Все ее размера. Все в ее стиле, но…роскошнее. Более качественные, более дорогие, более изысканные.

Потом она открыла большую сумку из косметического бутика. Внутри были крема, сыворотки, духи. Никакой дешевой парфюмерии, только люксовые, сложные ароматы, которые она всегда мечтала попробовать, но не могла себе позволить. Он заметил, чем она пользуется? Запомнил запах ее шампуня? Или просто купил то, что, по его мнению, должно подойти женщине, находящейся рядом с ним?

И последнее, что она обнаружила, было в самой большой коробке. Она разорвала наклейку и откинула крышку. И снова застыла, ощутив, как по щекам пылает краска.

Белье. Очень много белья. Изысканного, роскошного, соблазнительного. Кружевные бра, шелковые комбинации, корсеты из тончайшей кожи. Черное, белое, алое, телесное. Всевозможные фасоны, от классических до откровенных. И снова — все по ее размеру.Он знал ее размер. До сантиметра.

Она отступила от этой коробки, чувствуя головокружение. Это было слишком. Слишком лично. Слишком… всеобъемлюще. Он не просто впускал ее в свою жизнь. Он перекраивал ее под себя. Одевал, обувал, окружал дорогими вещами, как куклу. В этом был и жест заботы, и проявление власти, и что-то еще, чего она не могла понять. Что-то темное и притягательное.

Она стояла посреди гардеробной, окруженная свидетельствами его внимания и контроля, и не знала, что чувствовать. Благодарность? Гнев? Смущение? Восторг? Все смешалось в один клубок, от которого сжималось горло.

Прошло несколько часов. Ариана приняла душ, смывая с себя пыль и усталость прошедших дней. Она ходила по огромной квартире, как призрак, прикасаясь к вещам, вглядываясь в детали, пытаясь привыкнуть к мысли, что она здесь. Одна. По его воле.

Она слышала, как тихо щелкнул замок. Сердце ее замерло, а затем забилось с бешеной скоростью. Он вернулся.

Она не пошла ему навстречу. Она осталась стоять в гостинной, у панорамного окна, в полумраке. Единственным источником света была небольшая торшерная лампа, отбрасывающая мягкие, теплые блики на стены.

Марк вошел в гостиную. Он снял пиджак, галстук был ослаблен. Он выглядел уставшим, но собранным. Его взгляд нашел ее в полутьме. Он остановился, изучая ее.

Ариана была одета в один из новых комплектов белья. Черные кружева, едва прикрывающие тело, подчеркивающие каждую линию. Шелк холодно скользил по ее коже. Она чувствовала себя одновременно невероятно притягательной и уязвимой.

Он медленно подошел к ней, не сводя с нее глаз. Его взгляд был тяжелым, оценивающим, пожирающим. Он скользнул по кружевам, по открытой коже, и в его глазах вспыхнул знакомый, темный огонь.

— Нравится? — его голос был низким, немного хриплым от усталости или чего-то еще.

Ариана не ответила — не могла. Она лишь смотрела на него, чувствуя, как подкашиваются ноги. Марк оказался в сантиметре от нее. Его пальцы коснулись кружевной бретельке на ее плече, провели по нему.

— Я представлял тебя в этом, — тихо сказал он. — И в синем. И в красном.

От этих слов ее бросило в жар. Он не просто купил — он выбирал, он фантазировал.

Его руки обняли ее за талию, притянули к себе. Его тело было горячим даже через одежду. Он наклонился и прижался губами к ее шее, чуть ниже уха. Дыхание было обжигающим.

— Я весь день думал о том, как приду сюда, и найду тебя здесь, — прошептал он, и его губы скользнули к ее ключице. — Моя девчока.

Эти слова, произнесенное с такой животной, первобытной интонацией, сожгли последние остатки ее сопротивления. Ариана вскрикнула, впиваясь пальцами в его плечи, в дорогую ткань его рубашки.

Марк подхватил ее на руки и понес в спальню. На этот раз в его движениях не было страсти. Была невероятная, почти невыносимая концентрация. Он не спешил. Каждое его прикосновение было выверенным, каждое движение — ритуалом. Марк исследовал ее тело, как будто видел его впервые, находя новые чувствительные места.

Он не закрывал глаза. Марк смотрел на нее, и в его взгляде Ариана видела и усталость прошедших дней, и ярость, и нежность, и то темное, необъяснимое влечение, что связывало их с самого начала. Она чувствовала невысказанную вслух правду, что витала в воздухе с тех пор, как она нашла ключи и пустые полки.

Она была его. И он, каким-то невероятным, невозможным образом, был ее.

Их ритм был неистовым и в то же время бесконечно нежным. Она плакала, смеялась, называла его имя, а он шептал ей что-то на ухо — обрывочные, хриплые слова, полные той самой правды, которую он не мог сказать при свете дня.

Позже, когда они лежали в сплетении конечностей, залитые лунным светом, пробивавшимся сквозь окно, Ариана прижалась щекой к его груди. Его сердце билось ровно и сильно.

— Спасибо, — прошептала она, не уточняя, за что. За одежду? За ключи? За эту ночь? За все.

Он не ответил. Просто провел рукой по ее волосам, и этот жест был красноречивее любых слов. Она закрыла глаза, слушая его дыхание, и впервые за долгое время