Мой босс: Искушение соблазном - Яна Марс

в том, что они оба заблудились, в том, что они оба боятся. И признанием в том, что несмотря ни на что, они не хотят быть нигде, кроме как здесь — в обьятиях друг друга.

— Ты вошла в мою жизнь, Ариана Орлова, как стихийное бедствие. Сначала — как раздражающая помеха, которую нужно было сломать. Потом — как угроза моему контролю. А теперь…, — прошептал он. — Теперь ты — моя. Единственная, с кем я могу быть просто мужчиной. Уставшим. Сломанным. Нуждающимся.

Эти слова разом сожгли все ее страхи и сомнения. Она обвила его шею руками, втянула его знакомый, горьковато-сладкий запах, смешанный теперь с запахом их любви, и притянула к себе. Новый поцелуй был медленным, глубоким, исследующим.

Его ладони скользили по ее телу, каждое прикосновение было вопросом и благодарностью. Каждый вздох — молитвой. Она смотрела ему в глаза, тонула в них, и видела, как в них отражалось ее собственное преображенное лицо. Они двигались в унисон, казалось, их души, так долго и яростно отказывавшиеся друг от друга, наконец нашли общий язык. Она плакала, не сдерживаясь, а он пил ее слезы своими поцелуями, словно они были единственным источником влаги в выжженной пустыне его жизни. Пик наслаждения нахлынул на них не взрывом, а медленной, всепоглощающей волной, которая смыла последние остатки страха и недоверия. Он рухнул на нее, зарывшись лицом в ее шею, и его могучее тело содрогалось в ее объятиях. Она держала его, гладя по влажным волосам, шепча бессвязные слова. Они лежали так, сплетенные, не в силах и не желая разделяться. Город за окном начинал светлеть, очертания небоскребов проступали в предрассветной мгле. Ариана чувствовала — пока он держал ее в своих объятиях, словно она его самое главное сокровище, у нее хватало смелости надеяться и мечтать.

35. Побег

Вчерашний день был особенно напряженным — серия сложных переговоров, каждое слово в которых было отточенной сталью. Ариана, как всегда, работала на износ, предвосхищая его желания, гася потенциальные конфликты, будучи его идеальным отражением. Но сегодня она почувствовала, как нервы натянуты до предела, и усталость стала тяжелым свинцом в костях.

Он вошел в ее кабинет без стука, что уже было нарушением их негласных "офисных" правил.

— Собирай вещи, — сказал он без предисловий, его голос был низким и лишенным привычной повелительной резкости. В нем слышалась та же усталость, что и у нее, но смешанная с чем-то еще — с решимостью.

Ариана подняла на него удивленный взгляд. — Собрать вещи? Куда? У нас в одиннадцать конференция с японскими партнерами...

— Ее перенесли на понедельник, — коротко бросил он. — Мы уезжаем. На пару дней.

— Уезжаем? Куда? — она не понимала, чувствуя легкую панику. В его расписании не было никаких командировок.

— Просто уезжаем, — он подошел ближе, его взгляд скользнул по ее лицу, по темным кругам под глазами, которые она тщетно пыталась замаскировать. Он быстро поцеловал ее в лоб.

Ариана удивилась проявленной нежности и быстро собрала вещи. По дороге до его квартиры она ненадолго уснула. В квартире же Марк дал ей немного времени, чтобы собрать сумку. — Надень что-нибудь... простое. Джинсы. Свитер. Удобную обувь.

Через сорок минут его черный внедорожник плавно выруливал из подземного паркинга в вечерний поток машин. Марк был за рулем, его пальцы уверенно лежали на руле. Он снял пиджак и галстук, и в простой темной водолазке он выглядел моложе, менее недосягаемо. Ариана сидела рядом, в мягких джинсах и объемном кашемировом свитере под новым пальто, которое она с радостным удивлением обнаружила в своей части его гардеробной. Она смотрела на город, уплывающий за тонированным стеклом, и чувствовала, как клубок напряженности в ее плечах понемногу начинает разматываться.

Они ехали молча, но это молчание было комфортным, общим. Он включил музыку — тихий, меланхоличный джаз. Марк не смотрел на нее, но его присутствие было осязаемым, заполняющим собой все пространство салона.

Она не ожидала, что он свернет на парковку у большого фермерского маркета на выезде из города. Магазин был стильным, с прилавками из темного дерева и аккуратными рядами свежих овощей и фермерских продуктов.

— Мне кажется, у нас пустой холодильник, — сказал он, заглушая двигатель. В его голосе прозвучала легкая, непривычная неуверенность. Ариана все еще не до конца понимала, о чем идет речь.

Войдя внутрь, Ариана на мгновение застыла. Это было так далеко от их привычной реальности. Здесь пахло свежеиспеченным хлебом, спелыми фруктами и влажным деревянным полом. Они взяли большую плетеную корзину и пошли между рядами.

Именно здесь, среди кочанов салата и пучков зелени, с ними произошла метаморфоза. Они перестали быть начальником и ассистенткой, любовниками, разрывающимися между страстью и ненавистью. Они стали просто мужчиной и женщиной, выбирающими еду на ужин.

— Я планирую сделать стейки, — он взял упаковку с двумя толстыми кусками рибая, изучая мраморность прожилок с профессиональным видом, каким изучал финансовые отчеты.

— Хорошо, — ответила Ариана, находясь в шоке.

Потом Марк, к ее изумлению, спросил ее мнение о соусе. Они вместе выбирали овощи для салата — он с серьезным видом отбирал помидоры черри, а она, улыбаясь, положила в корзину авокадо. Он взял пару бутылок минеральной воды, а она, набравшись смелости, протянула ему веточку свежего розмарина.

— Для аромата, — пояснила Ариана.

Он посмотрел на зелень, потом на нее, и в уголках его глаз обозначились легкие морщинки — намек на улыбку.

В этот момент, стоя у кассы, пока он расплачивался, Ариану накрыло волной такого острого, такого болезненного счастья, что у нее перехватило дыхание. Эта простая, бытовая близость — совместный выбор еды, тихий разговор о пустяках, ощущениенормальности— была более интимной, чем любая их ночь. Это была та жизнь, которой у них не было.

Когда они снова сели в машину, Ариана смотрела в окно на проносящиеся мимо деревья и понимала: она не хочет возвращаться. Не хочет снова натягивать корсет делового костюма, снова становиться его "ассистенткой Орловой", снова прятать свои чувства за маской безупречного профессионализма.

Ей хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась. Чтобы они могли всегда вот так — молча, просто вместе, с пакетами простой еды на заднем сиденье — уезжать от всего мира. В мир, где он был просто мужчиной, который собирается приготовить мясо, а она — просто женщиной, которая выбирает овощи в продуктовом — пусть и