Мятежная - Пенни Ллэйн

— Мы жили иначе! Разве ты не помнишь? Мы могли поменять работу, когда захотим!

— Того мира больше нет, Ань, — он грустно посмотрел мне в глаза. — Не искушай судьбу.

* * *

Когда Ване исполнилось два года, нам прислали уведомление — напоминание, что пора бы снова подумать о потомстве. На очередном медосмотре молоденькая врачиха засыпала меня вопросами о частоте сексуальных контактов, менструальном цикле, атмосфере в семье. Пока я не оборвала её тираду, заявив, что всё равно ничего не выйдет.

— Почему? — удивилась она.

— Не знаю.

— То есть как не знаете? Вы предохраняетесь?

— Нет. Но забеременеть больше не получается.

— Я не понимаю, — она захлопала ресницами, нервно теребя карточку. — Анализы вроде у вас у обоих в норме…

Даже жаль её. Она впервые столкнулась с такой ситуацией и не знала, как реагировать. Что-то быстро записывала в карточку дрожащей рукой, и на этом сеанс закончился.

Конечно, нас не оставили в покое, решили, что проблема в голове или мы всё-таки предохраняемся, но не признаёмся.

На этот раз пригласили к психологу. Меня одну. Я готовилась к тому, что начнут обрабатывать, напоминать о великой миссии возродить человечество, и слушала вполуха болтовню миниатюрной женщины в кресле напротив с забавными кудряшками пшеничного цвета.

— У вас были тяжёлые роды? — Она раскрыла тетрадь и уставилась вопросительно на меня.

Я пожала плечами. Я родила один раз, как я могу сравнивать?

— У вас хорошие отношения с мужем? — продолжила она.

— Прекрасные!

— Вы больше не хотите детей?

— Хочу, конечно! Думаю, препарат, что мне вкололи для излечения, имел побочные эффекты. Я больше не могу зачать. Хотя в данном случае, это и опасно. Для поселения. Я — потомственная ведьма. Вам не сказали? Дар может передаться ребёнку.

Она в замешательстве приоткрыла рот и выронила карандаш. Тут же суетливо наклонилась и только с третьего раза ухватила его. Я искренне считала, что виноваты они. Лекарство, что убило мои способности. Вряд ли они успели его протестировать. Больше нам не присылали уведомлений.

— Дар правда может перейти ребёнку? — пытал меня Тёма.

— Конечно.

— Значит, Ваня тоже …

— Не думаю. Судя по всему, у нас передача по женской линии. Но дар с возрастом проявляется, пока слишком рано, — успокоила я его.

Глава 38. Городское собрание

Я твёрдо решила сменить профессию. Для начала — поговорить с Командующим, раз уж мне так повезло, и он — мой свёкор. К тому же обожает внука, Ванечка — его маленькая копия. Все мужчины Кудряшовы похожи друг на друга: солнечно-рыжие непослушные волосы, усыпанное веснушками лицо, крепкое тело. Ваня в его пять с половиной лет такой же рассудительный как отец и дед, иногда меня в дрожь бросает от его умозаключений.

Нас встретили радушно, накормили пирогами с клубникой, потом ещё пару часов пришлось вести светские беседы, прежде чем Святослав Никитич пригласил меня в свой домашний кабинет.

— Что ж ты неугомонная такая? — ворчал он, но смотрел по-доброму. — У нас все равны, я не могу позволить тебе делать, всё, что в голову взбредёт! Люди возмущаться начнут. Что ты всё воду мутишь?

— Я прошу не только для себя. Я хочу, чтобы вы изменили правила. Чтобы у нас была возможность сменить профессию. Это нормальное желание. Мы ведь так жили раньше, до эпидемии, помните?

— То раньше. Условия сейчас другие, ты не видишь? Это вынужденная мера. — Он достал из ящика толстенную книгу, раскрыл перед собой, тыкая пальцем: — Советник просчитывает всё: сколько нужно врачей, учителей, сантехников, продавцов на количество населения. Чтобы все были сыты, получили квалифицированную медицинскую помощь, чтобы за вами дерьмо вывозили наконец! И вот представь, все начнут бегать туда-сюда: то не хочу, это не хочу! Ты же первая взвоешь и придёшь ко мне возмущаться! — Он стукнул кулаком по столу.

— Я понимаю. Но у нас мало швей, одежды всё время не хватает, особенно детской! А готовить умеют все! Я принесу больше пользы, если займусь тем, чем хочу!

Он досадливо вздохнул, сел в кресло и откинулся на спинку, прикрыв глаза. Я терпеливо ждала.

— Ладно. Обсудим с Советником, проведём собрание. Общее.

— Спасибо.

— Пока не за что.

Командующий сдержал слово: в субботу нас всех собрали в большом зале администрации. Теперь это новое белое здание в центре города. Зал битком, хоть явка и не была обязательной. Я стояла возле трибуны рядом с Командующим и Председателем Совета. Жутко нервничала. Тёма с Ванечкой сидели в зале, что придавало мне уверенности, но всё равно руки потели, я не знала куда их деть. Боялась, что, когда начну говорить, голос задрожит, и моя речь окажется неубедительной. Вдруг меня вообще закидают камнями? Ко мне всё ещё относились с насторожённостью, да я и сама не стремилась найти общий язык с поселенцами.

Я не готовила что-то специально, хотела, чтобы мои слова прозвучали искренне. Командующий обратился к жителям, объяснил, зачем мы собрались и предоставил слово мне. Я взошла на трибуну, прокашлялась, оглядела зал. Лица казались заинтересованными, мужчин явно меньше, чем женщин. Почему-то это меня успокоило. Я просто рассказывала свою историю: как сидела несколько лет дома с ребёнком, вся моя жизнь сосредоточилась на маленьком мирке, как играя с Ванечкой и помогая ему раскрашивать картинки, нарисовала свой первый эскиз. Вроде как в шутку. А потом мне захотелось новый костюм для сына. На день рождения. Я представила, каким бы он мог быть… И нарисовала. И подумала, что могла бы сшить его сама. Тёма помог мне начертить первые выкройки, мы вырезали их из старых газет. Купили в лавке швейную машинку с механической педалью, Тёма потом её усовершенствовал, поставил электропривод — сейчас мы можем себе это позволить.

Меня слушали. Никто не шумел. Не перешёптывался. А когда я закончила, в зале раздался робкий хлопок в ладоши. Затем ещё один. И ещё. Несколько женщин даже встали со своих мест. Я еле сдерживала слёзы. Святослав Никитич постучал по столу, призывая к тишине, и сказал то же, что и мне — невозможно позволить всем постоянно бегать с одной работы на другую. Всё развалится. Всё, чего мы с таким трудом добились за эти годы.

По залу пронёсся возмущённый ропот.

— Я полгода отработала в агрокомплексе. Дояркой. И полжизни сижу в декрете! — Темноволосая женщина в пятом ряду активно жестикулировала, отпихивая тщедушного мужичка, вероятно, мужа, пытавшегося её усмирить. — Троих родила, между прочим! Я уж и не помню себя ту — девчонку восемнадцатилетнюю! О чём она мечтала? Как представляла свою жизнь?