Секрет дьявола - Лилиан Харрис

— Правда, детка? — Моя рука сжимает ее шею, пальцы впиваются в ее кожу, глаза погружаются в бесконечный океан ее взгляда. — Не делай этого, — простонал я. — Я не могу думать о твоем обнаженном теле, покрытом шоколадным мороженым, когда я должен утешать тебя.

— Ты прекрасно справляешься. — Она кладет руку на мое колено. — Это отвлекает меня, а мне как бы нужно было отвлечься.

— Ну тогда… — Я вскакиваю на ноги. — Я отвлеку тебя на хрен.

В тот момент, когда она наклоняет голову в сторону с любопытным блеском в глазах, я подхватываю ее за бедра и перекидываю через плечо.

— Эй! — Она очаровательно хихикает. — Ты, наверное, не хочешь быть так близко ко мне. Я даже не приняла душ.

— Ты пахнешь достаточно хорошо, чтобы поесть, малышка. — Моя ладонь инстинктивно приземляется на ее задницу, крепко сжимая ее, и ее дыхание сбивается.

Ее горячее дыхание пробегает по моей спине, и осознание того, как сильно она хочет меня, осознание того, что, возможно, все те чувства, которые я испытывал в клубе, были не только моими, заставляет меня хотеть ее еще больше. Может быть, все между нами было настоящим, как бы хреново это ни было.

Я спускаю нас по лестнице, моя рука все еще на ее заднице, мне хочется прикоснуться к ней везде. Черт возьми, я никогда так сильно не хотел трахнуть женщину. Черт, я никогда не ждал так долго, чтобы сделать это.

Они более чем готовы забраться в мою постель, да и вообще куда угодно. Но все это ничего не значило, до Джоэлль.

Мы доходим до моей кухни, и я неохотно ставлю ее на ноги. Она перебирает пальцами свои волосы, распушивая их, когда прочищает горло, ее щеки стали еще краснее, когда она смотрит на меня.

— Где обещанное мороженое?

— Черт, женщина. У тебя нет терпения. — Я достаю из шкафа миску и ложки, кладу и то, и другое, прежде чем подойти к холодильнику и открыть морозильную камеру.

Она следует за мной, стоя слишком близко, когда ее внимание переключается на коробки с мороженым, окруженные кучей замороженных овощей.

— Так вот как тебе удается держать все эти мышцы в форме? Мороженое и брокколи? — Ее лицо озаряется смехом.

— Ты настоящий чертов комик. — Я специально задеваю ее локтем, и она делает это в ответ, проталкиваясь мимо меня, чтобы встать на колени и достать кофейный топпинг.

— У меня есть то, что мне нужно. — Она игриво смотрит на меня, открывает коробку, возвращаясь к стойке за ложкой. — Можешь идти.

— Черт, меня заменили десертом, да? Я вижу, как это бывает. Ладно. Ну, я знаю, когда я не нужен.

— Я пошутила. — Она сосет ложку, потом окунает ее еще. — Сначала мне нужно, чтобы ты мне все показал.

— Дьявольское отродье. — Я придвигаюсь к ней с усмешкой, выхватываю мороженое из ее рук и беру ложку в рот.

— Эй! Я никогда не говорила, что делюсь.

— Теперь делишься. — Я наполняю ложку. — Открой рот. — И она открывает, впиваясь взглядом в мой. Постепенно я просовываю ложку внутрь, и, не сводя с нее глаз, смотрю, как она сосет холодный металл, пока не вылижет его дочиста.

— Ну и как тебе? — Мой большой палец заменяет ложку, поглаживая ее губы.

— Хорошо. — От ее шепота мой член задыхается. Я глубоко вдыхаю, член пульсирует от ее губ. Обоих. Мне нужно быть внутри этой женщины. Мне нужно увидеть, как она кончает. Для меня и только для меня.

Я стиснул зубы.

— Пойдем. — Хватая ее за руку, я переплетаю наши пальцы, отстраняясь, чтобы она шла рядом со мной. — Я возьму тебя на небольшую экскурсию, потом мне нужно будет ненадолго уйти на работу, так что тебе придется справляться одной, без меня.

— Обещаю не умереть от скуки.

— Только постарайся не разбить скульптуру у двери. — Я притягиваю ее к себе, обхватывая рукой ее бедро. — Мне она даже нравится.

— Это будет первое, что я разобью.

— Я не должен был ничего говорить, да?

Она смотрит на меня боковым зрением с крошечным проблеском улыбки.

— Теперь ты понял.

ДЖОЭЛЛЬ

Он провел меня по некоторым помещениям своего роскошного дома — от высокотехнологичного кинотеатра до игровой комнаты с огромным батутом в центре, до открытых теннисных кортов и кабин у бассейна.

Он также познакомил меня со всеми мужчинами, которые работают на него. Они кажутся вполне приличными, но людям нельзя доверять.

Но мое сердце доверяет Энцо. Я не знаю почему, но доверяет. Может, он и не разрешает мне уехать, но я верю, что он делает это, чтобы защитить меня, хотя я бы предпочла умереть, если бы это означало, что Робби в безопасности. Но я не думаю, что что-то убедит Энцо отпустить меня. Даже правда.

Если я расскажу ему о своем сыне, он попытается спасти его. Если он опоздает, если Фаро узнает, что я рассказала, Робби конец. Нет. Я должна разобраться в этом сама.

— Хорошо, — говорит он, когда мы возвращаемся в его девственно белую кухню, ступая на темный деревянный пол. — Теперь ты можешь наслаждаться мороженым столько, сколько захочешь, пока меня нет.

— И, надеюсь, хорошим, горячим душем после того, как я уберу апокалипсис, которым является твоя комната, — ворчу я, вспоминая, что я сделала. Его рука обхватывает мое бедро, его мощное тело прижимается к моему.

— Душ, да? — Его глаза становятся тяжелыми, он наклоняется ближе, так близко, что дрожь пробегает по моему позвоночнику, его рот нависает над моим ухом. — Я бы хотел, чтобы у меня сейчас была камера в ванной.

Мое тело становится теплым и покалывающим, мое ядро болит, становясь влажным так, как это бывает только с ним. Его взгляд впивается в мой, и это чувство похоти возвращается с новой силой.

Каково это — ощущать прикосновения того, чьих прикосновений я жажду? Будет ли мне приятно, когда он войдет в меня в первый раз, зная, что все остальные разы были направлены на то, чтобы причинить мне боль? Захочу ли я его в тот момент, или меня будет сжимать вечный страх?

Я хочу знать. Я хочу чувствовать себя с ним. Так, как я чувствую себя только с ним.

Но что будет потом? Мне все еще нужно будет бежать. Мне нужно будет отпустить его. Снова.

— Мне действительно нужно идти, детка. — Его голос бьется со знойной грубостью, а костяшки пальцев проводят по моей щеке. — Даже если последнее место,