Развод. Я тобой одержим - Марта Заозерная

– Нужно перенести маму на кровать, – озвучил свои мысли.

Он лишь сильнее заплакал. Навзрыд.

Никогда раньше я не слышал, как он плачет, зато после случившегося – множество раз.

Не слишком тогда разбирался, но чем дольше смотрел на её бледное лицо, тем сильнее голова начинала кружиться, а ноги приросли к полу, наливаясь свинцом.

Огромная тяжесть обрушилась на плечи, когда я заметил кровь на руке отца. На той, что голову мамы придерживала.

Можно считать меня идиотом, но я не сразу понял, что отец убил маму.

Даже когда её сестра – тётя Марина – обвинила его в смерти жены, я не понимал, как она может такое говорить?

Не мог поверить. Отец ведь любил маму больше, чем меня. Все это знали.

Когда приехавшие врачи проверяли тело, стараясь нащупать пульс, отец продолжал держать её за руку. Никто не мог его оттащить. Поглаживал прозрачную кожу, целовал запястье, бормоча что-то неразборчивое.

В ту ночь тётя забрала меня к себе. Возможно, ей жаль меня стало или не хотела брать грех на душу, оставляя племянника с предполагаемым преступником.

В любом случае её запала хватило ненадолго. От силы на несколько недель. А когда отца не посадили после суда, тётя пропала из моей жизни насовсем.

Можно сказать, родитель откупился от срока.

По правде говоря, он этого не хотел. Был категорически против.

У них с его братом Таиром была достаточно крупная, по меркам нашего региона, транспортная компания. Самый большой автопарк. Папа был против планов, разработанных братом. Не хотел, чтобы ему вынесли оправдательный приговор. Таир же не хотел портить репутацию бизнеса.

Освободившись из-под стражи, отец забрал меня у дяди, в доме которого я жил в то время, отдав при этом свою часть бизнеса.

Мы переехали в глухую сибирскую деревню. Не представляю, что двигало отцом при выборе места жительства, возможно, он просто побыстрее сдохнуть хотел.

Заливал горе алкоголем, каждый день погружаясь всё глубже на дно.

Бабло у него было, поэтому соседки часто появлялись в нашем доме. За плату помогали ему по хозяйству. Ни одна долго не смогла продержаться. Из-за его скверного характера сбегали через несколько дней.

Он стал неуправляем. Злился. Ловил вспышки гнева. Кричал, что никогда себя не простит. И много плакал.

Думаю, к тому моменту его крыша хорошо так отъехала. Безвозвратно.

Мы с ним почти не общались.

В один из дней он пришёл ко мне в комнату и стал извиняться.

Сказал, что случайно всё вышло. Не хотел ей вредить, но не справился с эмоциями, когда мама не восприняла всерьёз его слова. Отмахнулась от очередных претензий. Говорил, что не помнил себя в тот момент, когда встряхнул её, силу не рассчитав. Мама, не удержавшись на ногах, упала, неудачно ударившись виском о кухонный стол.

Столько боли, сколько в его глазах в тот день, я никогда – ни до, ни после – не видел. Мы тонули в ней вместе.

Боль, любовь и отчаяние. Из такой трясины не выбраться.

В тот злополучный день кто-то рассказал отцу, что маму видели с другим мужчиной, очень похожим на ее первого парня. Того самого, у которого отец отбил ее почти перед самой свадьбой. Мама, по его словам, призналась, что это и правда был тот самый Влад. Уверяла, мол, он ее просто до дома подвез.

После услышанного я пришёл в бешенство. Не мог понять, за что он маму у меня отобрал. Мы жутко поссорились. Наговорил ему всякого, о чём после пришлось пожалеть. На следующий день, когда нашёл его повешенным в сарае за домом.

В предсмертной записке говорилось о том, что он никогда не сможет ни простить себя, ни жить с этим грехом.

Я бы тоже не смог. Если бы он что-то сделал с Авророй.

Уверяю вас, жить, зная, что ты сын убийцы, жертвой которого стала твоя собственная мама, непросто.

Много думал, искал в себе его черты, стараясь понять, припрятано ли во мне то же самое жуткое существо, способное разрушать самое лучшее, что в мире есть.

Если бы нашел раньше, никогда бы к Авроре не прикоснулся. Но я верил, что смогу справиться со своими страхами, не сделав ей больно.

Она мне помогала, никогда не дав существенного повода её ревновать.

Конфликты случались. Я злился, закипая от внимания, что ей неизменно окружающие оказывали. Однако головой понимал – она слишком красива и необычна, чтобы люди просто так мимо могли пройти.

Непохожая на остальных девушка. С кем-то холодная и отстраненная, с кем-то веселая и общительная. Скромность, воспитание и пережитые невзгоды ей не позволяли для всех открываться.

Со мной же почти с первых дней она была звонкой, чистой и очень глубокой. Видел, как ей хотелось помочь всем вокруг. До последнего боялся сломать это в ней. Старался сдерживаться, но порой перегибал с давлением.

Для меня было удивительно, но она как-то быстро подстроилась под мои загоны.

Всей истории я ей не рассказывал, но моих скудных объяснений Ро хватило, чтобы понять: для меня важно исключить возможные раздражители.

И она исключила.

Семь лет всё было нормально, пока я не слетел с катушек.

У меня навряд ли получится объяснить, как сильно я хотел с ней поговорить, но боялся, что сорвусь, услышав правду.

В общем-то, я так для себя и не понял, чего боялся больше всего: узнать, что она залетела на стороне и следы заметала или же что нашего с ней ребенка убила.

Каждый день беру телефон в руки и кручу его в пальцах подолгу. Хочу ей позвонить, но не решаюсь. Сам себе не доверяю, прекрасно понимая, что для нее безопаснее находиться как можно дальше от меня.

Глава 24

Осматриваюсь по сторонам, и мне всё нравится!

Не смущают ни десятки коробок, стоящих разрозненными кучками то тут, то там, ни специфический спертый запах, что появился в квартире за несколько недель, прошедших с переезда прошлых хозяев.

Эту